Феникс. Исцеление любовью
Шрифт:
Макс следил за дорогой, периодически поглядывая в боковое зеркало заднего вида, пытаясь отвлечься на трафик, однако поток машин, как назло, двигался равномерно: ни одного раздражающего элемента, который бы заставил забыть о горевшей огнём щеке. Пощёчина… Ему отвесили знатную пощёчину! Да когда в последний раз такое было? Наверное, ещё в детском доме много лет назад. Но самое страшное заключалось не в этом. Красная отметина свидетельствовала о другом: о том, чего никогда не должно было случиться – он перешёл границы, позволив эмоциям взять верх. Прагматизм дал брешь. Идеально выстроенная система, оттачивавшаяся годами, ломалась.
Одиночество – спасение. Личные убеждения трещали по швам. Захотелось закричать от собственного бессилья, а противоречия продолжали раздирать изнутри. Но одна истина всё же оставалась непоколебимой: одиночка. Он был им с рождения, и теперь мало, что изменилось. Произошедшее в очередной раз доказало это: стоило только пойти на контакт, и собственная никчёмность тут же дала о себе знать. Зачем вообще ввязался во всё это!?
Максим искоса посмотрел на девушку. Её лицо выглядело задумчивым, отчего она хмурила лоб, грызя ноготь большого пальца. Сожалела о том, что сделала? Однозначно, учитывая её импульсивность и быструю отходчивость. Они оба перегнули палку. И это лишь на руку. Глаза сосредоточились на дороге, мозг вернулся к вопросам безопасности, а на потребности общения был поставлен крест. По крайней мере, с дочерью Демидова точно. Одиночество – спасение. Так было, так есть, так будет всегда. Точка.
В глубокой тишине они добрались до особняка, также тихо вышли из машины и разошлись в разные стороны: молча, не глядя друг на друга, словно никогда и не были знакомы. В такой же абсолютной отчуждённости прошла почти неделя – ни единой перепалки, ни колкости, ни снисходительного взгляда, которые выводили из себя. Каждая встреча – на расстоянии, достаточном, чтобы не слышать и делать вид, что не замечали присутствия друг друга.
Дело Владимира между тем тоже не двигалось с места. Рассчитанная до мельчайших подробностей сделка не назначалась. Аль-Каюм выдвинул условия и ушёл в тень. Попытки Демидова связаться с ним не увенчались успехом. Молчание и бездействие арабского бизнесмена заставляли волноваться. Чем больше росла неопределённость, тем дольше затягивалось пребывание Каверина в особняке. Отсутствие угрозы конкретно в этом случае приравнивалось к затишью перед бурей. Макс догадывался, что в скором времени должно было прилететь, но вот с какой стороны?..
Однозначно всё той же Ахиллесовой пятой оставалась девушка, которая странным образом безвылазно сидела дома и не стремилась никуда сбегать. Её покорность и покладистость, так же, как и тишина со стороны аль-Каюма, настораживали, особенно после громких заявлений, что прогибаться ни под кого в её планы не входило. И не напрасно. Максим понял это совсем скоро.
В половине шестого он, как всегда, вышел на улицу для утренней пробежки и увидел до боли знакомую картину: девушку, которая старательно и чертовски аккуратно сбегала из дома. Дубль два – актёры те же! Даже атрибуты не поменялись. В глазах появился орлиный прищур. Один раз – это случайность, а два – уже закономерность. Гипнотизируя взглядом маленькую фигуру, целенаправленно двигавшуюся в уже известном направлении, Макс пошёл следом за ней, стараясь не дать себя обнаружить.
Бассейн, живая изгородь, яблони и забор… Словно опытный воришка, дочь Демидов ловко преодолела охранные посты, добравшись до оградительной изгороди. Интересно, сегодня снова будет
Он оказался рядом с беглянкой в тот самый момент, когда та почти забралась на лестницу.
– Смотрю, в этот раз Вы хорошо подготовились, – громко произнёс Максим.
Не ожидавшая появления гостей, девушка вздрогнула, а занесённая на очередную ступеньку нога, промахнувшись, заставила потерять равновесие. В мгновение ока Вика оказалась на траве. Благо, стремянка устояла на месте.
– Чёрт, откуда ты взялся здесь? Как привидение, ей-богу, – бормотала она, поднимаясь на ноги. – Кентервильское. Цепей только не хватает. Они не помешали бы, кстати, чтобы слышать твоё приближение.
– Прошу простить мне моё любопытство, – скрестив руки на груди, произнёс спокойно Максим, игнорируя кучу «комплиментов» в свой адрес, – но поинтересуюсь снова: куда Вы так целенаправленно рвётесь уже во второй раз?
Глаза пристально следили за папкой в её руках. Не хотелось принимать варианты, что так старательно подкидывал мозг. Владимира это убьёт…
– Не твоё дело!
Что бы ей ни было нужно за забором, это однозначно имело большое значение.
– Чёрт… – выругался Макс, устало проведя по лицу рукой. – Я пытался дать Вам шанс…
Недолго думая, он в два больших шага оказался рядом с девушкой и выхватил папку из рук.
– Да как ты смеешь вообще? Отдай! Слышишь? Верни!
Отступив назад, Каверин повернулся к Виктории спиной, быстро изучая содержимое. На губах непроизвольно появилась улыбка: параноик! А ведь уже почти записал её в ряды предателей.
– Отдай мне папку, ты!.. – негодовала Виктория, но отбить личное не получалось. – Отдай!
Похоже, и эту битву она тоже проиграла. Глаза вдруг предательски зажгло, но показывать свою слабость – последнее дело. Тем более ему. Развернувшись, Вика пошла прочь. Шёл бы он к Дьяволу! В Преисподнюю! В самый жаркий котёл! Наверняка, для него уже и дров приготовили.
– Почему Вы сразу не сказали об этом? – спросил вдруг Максим, заставив её остановиться.
– Потому что это не твоего ума дело! – прорычала Виктория.
– Оно понятно, но возможно, есть другие причины?
Каверин смотрел на опущенные плечи, физически ощущая её отчаяние. «Не делай!» – вдруг закричал, надрываясь, разум, но, похоже, его не услышали.
– Я могу проводить Вас туда, однако к семи нужно вернуться.
Остановившись, Вика резко обернулась. В блестящих глазах загорелась надежда.
– Правда?
– Я видел это место, когда возвращался с пробежки, – пожав плечами, кивнул Максим. – Пять минут туда, пять обратно, и… – Он посмотрел на часы. – … почти целый час в Вашем личном распоряжении.
– Ты бегаешь? – её брови изогнулись в удивлении. – А как же… – Взгляд скользнул к правой ноге и тут же поспешил вернуться обратно. – То есть…
– Она не делает меня недееспособным, – едва заметно улыбнулся Каверин. – Изрядно мешает, но не более.
Между ними образовалась тишина. Первым затягивающуюся с каждой секундой паузу нарушил Максим: