Феникс
Шрифт:
— И фигура у неё шикарная… — улыбнулся подошедший к ним Кьяр, протягивая Нае горсть осенних ягод.
— Захлопнись и свали! — рыкнул Асин: он всё ещё мог уловить исходящий от танцора запах Циры, и его это жутко раздражало.
— Как твоя рана? — Ная провела рукой по бедру Кьяра, не обращая внимания на опять начинавшиеся препирательства мужчин.
— Заживёт, — отмахнулся он, больше радуясь мимолетной ласке, чем думая о порезе.
— Интересно, из какого они города? — задумчиво произнёс Аэн.
— Почему ты сразу не натравила на них феникса? — Иран развалился на земле, смотря в небо, пока брат промывал ему порез
— Они не из Таэмрана, но никогда не знаешь, кого и куда забросит Хаос. Я не хотела лишний раз отправлять феникса в бой, потому что, во-первых, до сих пор не могу наверняка сказать, послушает он меня или нет, а во-вторых, последствия его атак слишком серьёзные, а Цира с самого начала не собиралась никого убивать, — объяснила предводительница, — к тому же нам нужна боевая практика, иначе мы совсем расслабимся на поверхности. Это было интересное сражение с очень сильными противниками, и вы прекрасно справились!
— А ты чего вдруг взбесилась посреди боя? — Асин вспомнил её внезапное нападение на Циру: в тот момент он так и не понял, что её спровоцировало.
Ная вместо ответа бросила на мага какой-то странный, нечитаемый взгляд, по которому все поняли, что разговаривать об этом она ни с кем не собиралась. Спустя пару минут она и вовсе ушла к краю поляны, где взобралась на высокое раскидистое дерево и подняла глаза к ярким звёздам. На самом деле этот проклятый монолог Циры слишком сильно напомнил ей то, что она уже однажды видела и участницей чего до сих пор являлась. Она понятия не имела, кто такие лебеди, но, видимо, она в каком-то извращенном, переписанном на их мир Хаоса, смысле была одним из них.
Немного подумав, стоило ли это делать, Лиас всё-таки тоже поднялся и пошёл следом за Наей. У него было странное ощущение, будто он понимал, что произошло, и почему она тогда так отреагировала. Он залез на ветку и сел рядом с женщиной. Какое-то время светлый эльф молча рассматривал предводительницу, она не обращала на него никакого внимания.
— Это всё из-за кого-то, да? — осторожно начал он.
Лиас, на всякий случай, старался показывать жестами то, что говорил, хоть это и выглядело глупо. Женщина же проследила за его руками, но ничего не ответила. Она только тяжело вздохнула и подняла взгляд на звёзды.
— Что-то случилось? Вы поэтому вышли на поверхность? — снова попытался завести разговор светлый эльф.
Ная опустила голову, а потом вдруг посмотрела ему прямо в глаза: в её взгляде читались усталость и надежда. Больше ничего. Она так ему ничего и не сказала, но Лиасу казалось, что он понял.
Рядом с ними появился феникс и запищал, прыгая по ветке и оставляя на дереве выжженные следы своих когтистых лап. Лиас улыбнулся, наблюдая, как птица пыталась поддержать свою хозяйку. Или свой сосуд. Он не знал, какая именно между ними была связь, но, казалось, что птица заботилась о Нае и переживала за неё. Светлый эльф протянул руку, чтобы погладить огненное создание. Раньше он и подумать не мог, что однажды будет сидеть бок о бок с фениксом и тёмной эльфийкой, но сейчас он чувствовал себя совершенно спокойно — Ная защитила его, рискуя своим отрядом, и она явно не собиралась причинять ему вреда, хоть и отпускать тоже не планировала: может, всё это было не так уж и плохо.
Женщина перехватила запястье Лиаса возле огненного крыла и отрицательно покачала головой. Она создала небольшой комочек огня и, поднеся к птице,
Светлому эльфу было интересно, почему феникс, столько времени проводя в Нае, вопреки всему не разрушал её собственную магию. После боя Лиас ещё долго размышлял о том что такая мощь, как воплощение чистой стихии, уже должна была уничтожить тело и разум тёмной эльфийки, а не только привести её магическую систему в полный дисбаланс, но Ная каким-то образом все ещё была жива и мыслила, казалось, вполне здраво для дроу.
В том воспоминании, которое показывал светлому эльфу Асин, женщина прекрасно владел своей энергией: видимо, феникс появился у неё совсем недавно. Но больше всего Лиаса всё-таки интересовало другое: что же с ней случилось? Возможно ли, что всему причиной была любовь? Он почти не сомневался, что Ная, бросившись на Циру, среагировала именно на это слово.
Лиас перевёл взгляд на свое запястье с заклинанием Эмиэля. Он понимал, что если бы он сейчас коснулся им феникса, тёмная энергия бы рассеялась. Конечно, ему всё равно не дали бы сбежать, но ему впервые за всё это время и не хотелось. Магия Эмиэля не причиняла ему вреда, и даже спасла его: дроу по-своему заботились о нём, и Лиас решил пока оставить мерзкую метку. Сейчас, снова смотря на Наю, он думал о том, что у него была возможность наблюдать за тем, чего не видел никто на поверхности, возможность выяснить правду о тех, о ком не рассказывали ничего кроме ужасов. Но больше всего он хотел узнать, что скрывалось за всем этим хаосом, что они принесли в его жизнь: кто стал причиной и ради чего Ная всё это делала? Знали ли остальные в отряде? Рассказали бы они ему? Возможно, он мог стать первым, кто услышал бы или даже увидел своими глазами историю, в которой рядом с именем тёмного эльфа стояла не смерть, а любовь.
Глава 16. Место Ариена
Смех светлого эльфа серебряным перезвоном раскатился по ночному лесу. Лиас смотрел на пушистую зубастую лягушку-переростка с когтями не хуже чем у росомахи и никак не мог успокоиться:
— Ради Света, что это?! — хохотал он.
— Это вместо сигнального шара, — улыбнулся призвавший этого монстра Кьяр, — хааи.
— Хааи? — светлый эльф, удивлённо подняв брови, указал на вернувшегося к ним недавно тигра: из всей речи, он понял только это слово.
— Эм, ну, да, но нет… — запутался Кьяр. — Асин!
— Дроу, эльф, тигр, хааи, — принялся объяснять Асин, указывая сперва на себя, потом на Лиаса, на тигра и на монстра.
Светлый эльф прикусил щеку изнутри, чтобы снова не рассмеяться: в его языке у названий их рас по крайней мере был общий корень, указывающий, что они хоть и разные как день и ночь, но всё-таки изначально родственники — дроу вроде юродивых братьев, которых поработил Хаос; а в языке тёмных эльфов эти слова скорее говорили о том, что они не имеют вообще ничего общего.