Феномен СССР: Слово Пацана
Шрифт:
— Могу. Я же сказал тебе, иду за молоком к брату Лютого. И если я не дойду, то семья Лютого не получит денег, как и сам Лютый. И будет по твоей вине. Думаешь, Лютый тебя простит?
Мальчишка отшатнулся, будто я вылил на него ведро воды. Хлопая глазами, он принялся озираться, а затем стушевался и отступил в сторону.
— Да ладно тебе, ты чего? Я просто спросил. Лютого тут все знают и уважают. Пойдем, провожу. Там у них кабеля нет, не слышат, что кто-то пришел. Стучать сильно нужно.
Мальчишка развернулся и пошел впереди меня, я быстро
Мы подошли к дому Рината. Раньше, я мог видеть только крышу и печную трубу дома. Теперь же, я видел сам дом. Он был деревянным, бревна были уже старые, почерневшие, все в каких-то мелких дырочках. Забор был сколочен из досок, таких же старых и казалось, что может рухнуть в любой момент. Приведший меня мальчишка застучал подобранной палкой по забору, а после громко закричал. Я отступил, ожидая, что забор рухнет, но он устоял.
— Тетя Аделя! Тетя Аделя! Ринат!
В окошке дома, которое было занавешено изнутри дома, сначала распахнулись шторки, а потом на подоконник забралась маленькая девочка, примерно одного возраста, что и мой брат. Она попеременно что-то кричала внутрь дома, а потом обернувшись к нам, стучала по стеклу. Девочка была в одних трусиках, хотя, она была еще маленькая, чтобы этого стесняться. Рядом с ней появился Ринат, который сначала снял девочку с окошка, на что она мгновенно отреагировала плачем, который услышали даже мы. Затем он выглянул еще раз и с удивлением уставился на меня.
Впрочем, удивлялся он недолго, мгновенно исчезнув, а следом я услышал, как дверь дома открылась. Раздались звуки шагов, калитка, скрипнув открылась и на улицу вышел Ринат.
— Спасибо, что проводил.
Я обернулся к мальчишке и поблагодарил его. Он что-то буркнул в ответ, развернулся и пошел обратно к себе. Ринат же схватил меня за руку и втащил во двор.
— Ты? Ты чего тут бродишь? С ума сошел?
— Я за молоком. Мама отправила. Есть молоко? Кушать хочу, не завтракал еще.
— Сейчас, погоди. У мамы спрошу, она еще не уходила на рынок. Мама…
После слова мама, Ринат перешел на совершенно незнакомый мне язык. Говорил он на нем громко, обращаясь к кому-то внутри дома. Из дома вышла женщина, уже пожилая, лицо ее покрывали морщины, но при этом, она была настолько улыбчивой, что все остальное уже не замечалось. Она посмотрела на меня, приветливо заговорила, но все на том же языке, что и Ринат. Я улыбнулся ей в ответ, а потом развел руками, показывая, что не понимаю.
— Мама, он не понимает татарский, аа, щас…
Ринат вновь принялся говорить на татарском, что-то объясняя маме. Та закивала головой, а потом погладив по голове, обняв за плечи повела в дом. Ринат заскочил туда еще раньше, теперь в доме раздавались его крики, адресованные сестрам. Меня завели в дом, я разулся, после чего меня провели на кухню
— Ты извини, мама у меня плохо говорит на русском языке. Просто не обращай внимания, хорошо. Я переведу, если нужно будет. Сейчас, она за молоком пошла. А я пока хлеба отрежу.
— Аа, ну ладно. А что я не вовремя? У вас завтрак? Может мне позже зайти?
— Нет, ты чего? Вовремя, счас молока мама принесет, с хлебом поешь. Вкусно.
— Нет, я же купить пришел. Вот, банка, деньги. И даже хлеб для коровки.
— Хорошо, я понял. Но ты тут попей еще, ты же в гости пришел. Вот, попробуй!
Ринат невозмутимо нарезал хлеб, сложил его на тарелку, после чего поставил на стол передо мною. Вид хлеба меня удивил. Это был не тот хлеб, к которому я привык, который продавали в магазине, в виде кирпичиков. Я взял кусочек и откусил. Вкус был совершенно другой и он мне понравился гораздо больше магазинного.
— Нравится хлеб? Это мама печет, сама. Муку на рынке берет. А потом в печке выпекает.
Я закивал, показывая, что хлеб мне и впрямь понравился. Настолько, что я съел первый кусочек практически моментально. Ринат видя, что я стесняюсь брать еще кусочек, подвинул тарелку ко мне поближе. На кухню вошла мама Рината, а потом что-то сказала ему. Ринат поднялся, открыл небольшой шкафчик, откуда принялся доставать кружки и ставить их на стол. Тетя Аделя, тем временем, открыла банку с молоком и принялась разливать. Самую большую кружку, вручили мне, я хотел возразить, что столько не выпью, но потом понял, что мама Рината меня не поймет, а сам Ринат настолько преисполнен мыслью угостить меня, что даже не будет слушать.
Ринат поднялся, подошел к двери, которая вела внутрь дома и что-то спросил на татарском. Из комнаты донесся гул детских голосов, Ринат что-то строго прикрикнул и гул моментально утих. Затем, из комнаты начали выходить его сестры и брат, которые все оказались младше его возрастом. Они уже успели одеться и теперь рассаживались вокруг стола, с любопытством наблюдая за мною. Ринат вернулся за стол, подхватил кружку и улыбнулся.
— А я сначала не поверил, что тебя вижу. Подумал, что сплю еще. А потом думаю, ну это же ты, уж тебя то никакой запрет не испугает. А Саньчо тебе что сказал? Который привел тебя.
— Ну спросил, куда я иду, я ему и рассказал. Он предложил меня проводить. Делов то.
— Аа, ну ясно. Ну Саньчо у нас такой, тихоня. Его все пацаны вечно гоняют, достается ему. Ой, а че я сижу. Знакомься, это вот мой брат…
Ринат принялся представлять мне своих сестер и брата, те слыша свои имена, краснели и начинали прятаться. Ринат прикрикнул на них, чтобы они сидели смирно, на что те моментально отреагировали и перестали крутиться. Убедившись, что всем хватает молока и хлеба, он взял у меня банку и пошел к маме. Они вышли из кухни, оставив меня с остальными детьми. Дети по-прежнему разглядывали меня, а я принялся разглядывать кухню.