Феноменологическая психиатрия и экзистенциальный анализ. История, мыслители, проблемы
Шрифт:
§ 2. Эстезиология – наука о сенсорном опыте
Одной из основных заслуг Штрауса является изучение основополагающей сферы функционирования человека – области сенсорного опыта. Область знания, которая занимается его исследованием, он называет эстезиологией.
В работе «Психиатрия и философия» Штраус обращается к «Критике чистого разума» Канта и отмечает, что Кант «предлагает нам начинать с человека, но нигде в этом огромном труде не говорит о нас как о живых телах, подвижных существах» [637] . Сенсорная сфера при этом рассматривается как низшая сфера восприятия мира, как совокупность данных для последующего, более высокоорганизованного синтеза. Такая концепция сенсорного опыта, продолжает он, является попыткой рассматривать человека в традициях физико-математического знания и не отвечает задачам его целостного рассмотрения. В противовес таким традиционным идеям ученый и развивает свою эстезиологию.
637
Straus E. W. Psychiatry and Philosophy… P. 41.
Штраус
638
Работа нашла широкий научный отклик. Л. Бинсвангер, к примеру, отмечал, что в ней представлен новый научный идеал точности и новый метод, способный оспорить первенство у позитивистского, тогда доминировавшего в естественных науках (См.: Christian P. Vorwort zur Reprintausgabe // Straus E. Vom Sinn der Sinne… S. 5). Совершенно противоположное мнение высказал Хайдеггер. В письме к Боссу от 8 февраля 1955 г. он писал: «Упомянутая Балли книга Штрауса с его критикой Декарта является настолько очевидной копией „Бытия и времени“, что Бинсвангер также не может обойти этого факта в его обзоре этой книги» (Heidegger M. Zollikoner Seminare… S. 250).
639
Straus E. W. Awakeness // Phenomenological Psychology… P. 113.
Штраус противопоставляет эстезиологию той традиции, которую в физиологии и психологии ощущений установил Р. Декарт, а также представил в своих работах Дж. Локк и другие эмпирики. Современная психология и психиатрия, по его мнению, в своих методологических и онтологических основаниях отсылают к этой традиции. Он считает, что Декарт со своим методом сомнения вытеснил сенсорный опыт за границы области достоверности. Следствием такого подхода стало постулирование того, что истинность и реальность достижимы только путем умозаключения и поэтому являются функциями суждения. Именно в теоретической системе Декарта, на взгляд исследователя, берет свое начало полное недоверие к повседневному дологическому жизненному опыту. «Другими словами, – пишет он, – дологическая сфера непосредственного восприятия реальности исчезла, что стало громадной потерей для психиатрии, поскольку бльшая часть психотических переживаний, таких, как галлюцинации и бред, принадлежит именно этой области» [640] .
640
Страус Э. Эстезиология и галлюцинации // Экзистенциальная психология. Экзистенция… С. 253.
Но этим влияние Декарта, как считает Штраус, не ограничилось. Еще одной его «заслугой» стало добавление к ранее использовавшимся терминам «ум», «душа», «интеллект» нового понятия – «сознание», которое трактовалось им как бестелесная мыслящая субстанция. Мир начали делить на внутренний, находящийся в пределах сознания, и внешний, выходящий за его пределы. Между миром и сознанием образовалась пропасть. Но и это еще не все. Следствием введения термина «сознание» стало понимание сенсорного опыта лишь как совокупности сенсорных данных, набора ощущений. Эти ощущения в концепции Локка окончательно стали принадлежностью сознания и перестали считаться свойством и характеристикой самого предмета. Поскольку ощущения помещались в сознание, они не несли никакой информации о внешнем мире, т. е. признавались чисто субъективными. «Как мы видим, – пишет Штраус, – точка отсчета везде одинакова – утверждается, что сознание со всем его богатым содержанием отделено от всего мира и находится наедине с собой. Из такого солипсистского заключения нет выхода» [641] .
641
Там же. С. 257.
Такая концепция сознания и мира приводит к субъект-объектной дихотомии. Существование человека раскалывается на субъективный мир сознания и объективный мир предметов и явлений. Опыт отдаляется от мира. Но это не убивает самого опыта и самого Lebenswelt, а лишь ведет к их неадекватной интерпретации. «Физик, – пишет Штраус, – никогда не отходит от берегов Lebenswelt. На самом деле редукция Lebenswelt имплицитно предполагает его существование» [642] .
642
Straus E. W. Norm and Pathology of I-World Relations… P. 258.
Великолепным примером картезианства в медицине, как считает Штраус, является учение И. П. Павлова об условных рефлексах, именно оно наглядно демонстрирует все ошибки этой парадигмы, в частности, метафизический рационализм и искоренение феноменального. Первый выражается в исконной установке материалистической физиологии – понимании человека как организма, как механизма, подобного физическим. Следствием такого понимания является постулирование необходимости его объективного рассмотрения, эталоном объективности при этом опять-таки выступает классическая механика. Считается, что как физическое тело организм взаимодействует с окружающей средой и в своих реакциях реагирует на ее воздействия. Результат такой трактовки – искоренение всех проявлений феноменального: любые живые проявления жизни (страдание, переживание боли, непосредственное поведение) как у животных, так и у человека не принимаются этой однозначной системой.
Обобщив предложенную Штраусом критику картезианства, можно назвать следующие негативные для медицины положения: 1) выделение двух обособленных субстанций, влекущее разделение психики и тела, а также психики как внутреннего мира и окружающего нас внешнего мира; 2) трактовка ощущений как низшего и несовершенного уровня познания и восприятия; 3) включение в сознание не только отражения внешнего мира, но и внутреннего познания; 4) понимание тела, в частности тела человека, как машины, части которой могут приводиться в движение без участия души и психики; 5) трактовка времени как совокупности отдельных моментов.
Штраус отмечает, что, следуя за Хайдеггером, он отвергает традиционную для классической науки дихотомию субъекта и объекта, но тем не менее выходит за рамки предложенного самим философом концепта бытия-в-мире. Этот концепт, на его взгляд, объясняет существование человека, но является онтологическим по своему характеру и поэтому не может быть применен к исследованию сенсорного опыта. Именно поэтому он и начинает разработку своей эстезиологии.
Обосновывая свой, как он говорит, «феноменологический подход» к сенсорному опыту, Штраус выдвигает ряд положений:
1. Все утверждения об иллюзорном характере сенсорных данных и реальности нервных механизмов являются метафизическими предположениями, которые должны быть оценены как части метафизической системы, в которую они входят;
2. Обесценивание роли сенсорного опыта только подтверждает то, что при этом отрицается, поскольку ученый во время своей работы по-прежнему остается частью привычного нам мира;
3. Несмотря на все усилия, иллюзия никогда не исчезает;
4. Психолог-наблюдатель использует двойной стандарт: хотя он и сводит поведение наблюдаемых субъектов к нервным механизмам, себя он наделяет привилегированным статусом; он продолжает видеть и наблюдать и мозг, и поведение в макроскопическом мире;
5. В каждом нейроанатомическом исследовании и нейрофизиологическом эксперименте участвуют два мозга: наблюдающий и наблюдаемый. К обоим должны применяться одни и те же правила. Поведение наблюдателя можно считать функцией нервных механизмов, ответом на стимулы. Но соблюдение такого правила уничтожает саму возможность исследования [643] .
Отстаивая центральный для разработанной им эстезиологии тезис – «чувственное ощущение не является формой познания» [644] , – Штраус подчеркивает, что основной целью его работ является описание и определение сущности непосредственного ощущения (Empfi nden), но не ощущения испытываемого (Empfi ndungen). Уже в самом выборе понятия он, по его собственному убеждению, определяет область своего исследования, совершенно забытую в картезианской психологии и психопатологии. По сути, он стремится предложить ориентиры новой парадигмы психиатрии, в основании которой в отличие от старой классической психиатрии XIX в. с ее картезианским базисом лежит феноменологическая философия. Критикуя картезианские основания психологии и психиатрии, Штраус фактически вскрывает те установки, диссоциация которых с предметом исследования психиатрии и ее первостепенной областью интереса (человеком) привела к кризисным явлениям и неспособности описать мир и непосредственное переживание психически больного человека: «Наши проблемы – это проблемы нашей эпохи; они заданы исторически актуальным, пред-рефлексивным и пред-артикулируемым языком нашей эпохи. ‹…› Никто не стоит у истоков. Едва мы начинаем размышлять, мы продолжаем мысль предшественников» [645] .
643
Штраус Э. Феноменология галлюцинаций… С. 134–135.
644
Straus E. Vom Sinn der Sinne… S. 1.
645
Ibid. S. 2.