Феноменологическая психиатрия и экзистенциальный анализ. История, мыслители, проблемы
Шрифт:
Исторический подход к стыду в противоположность статическому приводит не только к более близкому знакомству с феноменом стыда как таковым, но и дает разъяснение проблемы метода в психологии. Он необходим психопатологии в особенности для того, чтобы преодолеть ошибочные гипотезы психоанализа. В области исследования стыда, как отмечает Штраус, этот подход ведет борьбу сразу «на двух фронтах»: против статической интерпретации стыда в нормальной психологии и против его генетической интерпретации в психоанализе.
Свое историологическое исследование Штраус проводит в два этапа. Сначала он дает авторскую феноменологическую трактовку стыда и указывает его механизмы, а затем переходит к непосредственной историологической интерпретации. Он представляет стыд следствием сексуальных перверсий как модификаций взаимодействия человека с миром. Например, вуайерист становится таковым не по причине внешне или внутренне обусловленного патологического стремления подсматривать за другими. Он
704
Ibid. P. 219.
Вторым парадоксом является объектификация. Она тесно связана с сохранением дистанции и возможна только благодаря ей. Специфический характер существования вуайериста направляет его внимание к половым органам, половому акту и сексуально окрашенным словам, тогда как нормальные любовники всегда «ищут полутьму и тишину». «Таким образом, – пишет Штраус, – вуайерист включается в действительность только посредством объектификации, то есть отраженного знания. Он превращает Другого в объект в себе и для себя. Тогда эта объектификация позволяет совершать произвольные перестановки в воображении» [705] .
705
Ibid. P. 219.
После такого феноменологического разъяснения Штраус переходит к историологическому исследованию. На его взгляд, вуайеризм отражает противоречие двух способов бытия: общественного и непосредственно личного. Эти две сферы разделены «защитным стыдом», который защищает непосредственный опыт от вторжения общества. Этот защитный стыд и является у Штрауса главным предметом историологического исследования.
Каждый человек, отмечает исследователь, входит в общество и наделен определенным общественным статусом. Но общество – это не только простая совокупность людей. «Большие и длительно существующие человеческие общности, – пишет Штраус, – первоначально возникают не в качестве экономических групп – общностей охотников, земледельцев и скотоводов, – но как культурно-языковые общности. То есть, они разделяют одну интерпретацию мира, интерпретацию, которая выработана ими исторически» [706] . Идентичность и общность приобретают в обществе антропологическое значение. Общество формирует идеал группы, разделяемый всеми ее членами, а также наделяет человека определенным общественным положением. Но это только одна сторона. Второй стороной бытия в обществе является необъективированное непосредственное становление, которому молчаливо следуют все члены группы.
706
Straus E. W. Man: A Questioning Being // Tijdschrift voor Philosophie. 1952. Vol. 14. №. 4. P. 10.
Стыд отражает разделение этих двух сторон, что приводит к расколу опыта на общественный и непосредственно личный. «Стыд отделяет непосредственное становление от окончательного результата и защищает то, что пребывает в становлении, от насилия завершенностью» [707] , – подчеркивает Штраус. Тот, кто стыдится, – посторонний – находится в стороне от разделяемого всеми непосредственного опыта группы. Для того чтобы войти в него, этот посторонний вынужден прибегать к объектификации, что и происходит в случае вуайеризма: «Вуайерист неспособен совмещать две сферы опыта: общественный опыт завершенности и разделяемый всеми опыт непосредственного становления. В его сознании они противоположны. Стыд – защита непосредственного опыта от мира завершенности. ‹…› Стыд – это защита от общественного во всех его проявлениях» [708] .
707
Straus E. W. Shame as a Historiological Problem… P. 221.
708
Ibid. P. 222.
Но, по мнению исследователя, кроме защитного, есть и еще одна форма стыда – маскирующий. Если защитный стыд оберегает непосредственный опыт от вторжения общества, то маскирующий скрывает отклонение от идеала группы, в которую включен человек. Интенсивность маскирующего стыда уменьшается с увеличением расстояния от группы. Он, как считает Штраус, действует от имени социального престижа: «Идеал группы изменяется во времени, он разный в разных странах, народах, классах и поколениях. И форма, которую примет маскирующий стыд, будет изменяться в зависимости от доминирующего в группе идеала» [709] . Поэтому стыд изменяется во времени, он историчен. И только историология как наука об изменяющемся во времени опыте может приоткрыть сущность этого и других аналогичных ему феноменов.
709
Ibid. P. 223.
Несмотря на такие оригинальные идеи, имя Штрауса получило совсем малый резонанс в философии. С. Ф. Спикер отмечает несколько возможных причин непринятия его идей: 1) философия Штрауса не сочетается с той манерой философствования, которая была модна в те времена; 2) психиатры и невропатологи не всегда понимали того, что он хотел до них донести; 3) феноменологическое движение не пользовалось вниманием у англо-американских философов и в особенности не привлекало тех, кто мог оценить оригинальные новшества Штрауса; 4) множество исследователей склонны рассматривать идеи Штрауса в ракурсе взглядов тех мыслителей, которые на него повлияли, и тем самым преуменьшать его достижения [710] .
710
Spicker S. F. Psychiatrists as Philosopher: Gewidmed Erwin W. Straus // Mental Health: Philosophical Perspectives… P. 146.
Медицинская антропология Штрауса выражает мировоззрение феноменологической психиатрии. Именно он первым из ее представителей обозначает приоритетную сферу исследования – область сенсорного опыта. Внимание к непосредственному взаимодействию с миром приводит у него к преимущественному акцентированию не времени (как у большинства феноменологических психиатров), а пространства. Он не только обозначает основные патологические трансформации пространственности, но и стремится ответить на вопрос «почему они возникают», подробно прописывая все мельчайшие механизмы. Он также наиболее емко выражает и критическую позицию феноменологической психиатрии. Критика Декарта и его идей показывает те положения картезианства, которые пытается преодолеть феноменологическая психиатрия в целом, а его теория, опираясь на идеи Хайдеггера, Гуссерля и многих других философов и психиатров, остается совершенно самобытной и своеобразной. Не зря в своей оценке его первой работы Бинсвангер подчеркивает тот факт, что теоретическая система Штрауса противостоит позитивизму в психиатрии. Он представляет идеальную феноменологическую психиатрию в тесном взаимодействии философского и клинического. Р. Кун называл Штрауса человеком, в котором «высокий интеллект, широкая эрудиция, владение психопатологией и неврологией соединялись с философским и художественным талантом и который благодаря этим знаниям и способностям существенно расширил рамки психиатрической мысли» [711] . По-видимому, звание «самого умного из квартета феноменологических психиатров», которым когда-то наградил его Бинсвангер, было заслуженным.
711
Kuhn R. Erwin Straus (1891–1975)… S. 275.
Глава 4
Мир психически больного в работах Виктора Эмиля фон Гебзаттеля
§ 1. Основные вехи и темы творчества
Виктор Эмиль фон Гебзаттель родился 4 февраля 1883 г. в Мюнхене в старинной аристократической семье и был первым из двух сыновей генерала кавалерии Константина фон Гебзаттеля и Мари фон Гебзаттель, урожденной баронессы фон Бебенбург. Род Гебзаттелей восходил к 1180 г. В 1816 г. предку Гебзаттеля в Баварии был присвоен титул барона. Из этого рода происходили некоторые известнейшие люди своего времени: Иоганн Филипп фон Гебзаттель в 1599–1606 гг. был епископом Бамберга, Даниэль Иоганн Антон фон Гебзаттель в 1748–1788 гг. – архиепископом Вюрцбурга, Лотар Ансельм фон Гебзаттель в 1821–1846 – архиепископом Мюнхена и Фрайзинга, Людвиг фон Гебзаттель, известный военный писатель, стал командующим Третьего баварского армейского корпуса в Нюрнберге.
Воспитывали Виктора Эмиля в строгости, но мать всячески развивала художественные и научные таланты своего любимого сына. В 1901 г. он получает аттестат зрелости. После года военной службы полученная на охоте травма колена закрывает ему путь к военной карьере и возможность пойти по стопам знаменитого предка. Гебзаттель выбирает дипломатию и начинает изучать юриспруденцию в Берлинском университете (с 1902 г.), но через год ходатайствует об отчислении. В это время он бывает не только на занятиях и лекциях по юриспруденции, но также посещает лекции по «Общей истории философии» В. Дильтея и «Психологию» у К. Штумпфа.