Ференц Лист
Шрифт:
«Мой превосходный друг! Недавно Вы сказали, что временно закрыли свой рояль, из чего я заключил, что на короткое время Вы стали капиталистом. Моя же судьба складывается неудачно, и внезапно мне пришло в голову, что, возможно, Вы могли бы помочь мне. Я решил сам издать три свои оперы… для этого мне требуется 5000 талеров. Могли бы Вы их мне достать? Есть ли у Вас самого деньги на это или, может быть, Вы знаете кого-нибудь, кто ради Вас предоставил бы в мое распоряжение такую сумму? Разве не было бы чрезвычайно интересно, если бы Вы стали издателем-владельцем моих опер? Чтобы я вновь стал человеком, человеком, который мог бы жить, художником, который больше никогда в жизни ни у кого не просил бы ни гроша, который довольствовался бы
Четвертого июля Лист написал ответ, в котором, в частности, сообщил: «…поехать сейчас в Дрезден для меня невозможно, но, быть может, Бог даст и обстоятельства мои сложатся так, что я смогу предложить Вам как искренний и преданный Ваш почитатель и друг свои незначительные и весьма сокращающиеся услуги»[373].
В свое время баварского короля Людвига II будут упрекать в том, что он расходует на Вагнера огромные средства; с учетом разницы доходов короля и композитора Лист тратил на своего друга ничуть не меньше. Пожалуй, с этого письма берет начало та поистине отеческая забота, которой Лист окружал Вагнера всю дальнейшую жизнь.
В августе Вагнер на несколько дней прибыл в Веймар и позже признавался: «Наше сердечное кратковременное свидание произвело на меня ободряющее, в высшей степени благодетельное впечатление»[374].
Безмятежность первых месяцев пребывания в Веймаре была нарушена ужасным известием: 18 сентября во время беспорядков во Франкфурте-на-Майне был убит Феликс фон Лихновский. Лист тяжело пережил его смерть. Портрет друга висел у Листа в доме рядом с портретами его детей и гениев искусства.
Это было только начало череды трагических потерь 1848–1849 годов…
Лист пытался, как всегда, найти утешение в творчестве. Продолжая работать над симфонической поэмой «Что слышно на горе», он одновременно закончил новую — «Прелюды (по Ламартину)» — Les Pr'eludes (d’apr'es Lamartine), которая первоначально была написана как вступление к мужскому хору «Четыре стихии» на стихи Ж. Отрана. Фактически «Прелюды» явились первым завершенным произведением нового жанра, но в результате четырех редакций 1850–1854 годов получили третий номер в ряду тринадцати симфонических поэм Листа. В итоговом варианте в качестве литературного источника он остановился на стихах Ламартина.
Перед Листом лежала партитура «Тангейзера», присланная Вагнером еще в 1846 году. Прекрасная возможность на деле доказать новому другу преданность общему делу и начать пропагандировать его сочинения! 12 ноября 1848 года в Веймаре Лист впервые дирижировал исполнением увертюры к «Тангейзеру». Тогда же он решил для торжественного празднования дня рождения великой герцогини Марии Павловны поставить в веймарском придворном театре именно эту оперу. Времени на разучивание партий и репетиции оставалось катастрофически мало. Зато можно было полностью отдаться работе и на время забыть о тяготах действительности.
Девятого февраля 1849 года Лист писал Вагнеру: «Господин Вагнер, мой любезный друг! Вы, наверное, уже слышали от господина Цигезара о том, с каким всевозрастающим старанием, восхищением и симпатией разучиваем мы Вашего „Тангейзера“. Для всех нас было бы большой радостью, если бы Вы смогли присутствовать 15-го на последней репетиции и на другой день на спектакле»[375].
Вагнер приехать не смог и ответил письмом: «Дорогой мой друг Лист!.. Вот уже четыре года, как мой „Тангейзер“ был опубликован, но ни один в мире театр не счел нужным поставить его. Нужно было Вам приехать издалека в этот маленький городок, где имеется крохотный придворный театрик, и тотчас же приступить к работе, чтобы продвинуть на шаг вперед расстроенные дела Вашего бедного друга. Не тратя времени на лишние разговоры, на препирательства, Вы взялись за совершенно новую для Вас работу и разучили мою оперу. Будьте уверены, что никто лучше меня не знает, что значит в настоящих условиях поставить такое произведение на сцене. Вам пришлось отдать работе всего себя, пожертвовать собой, напрячь все нервы, сосредоточить на этой работе все способности своей души и иметь перед своим взором лишь одну цель: показать миру творение своего друга, причем показать его хорошо и так, чтобы это принесло Вашему другу пользу. Дорогой мой друг, Вы, словно по волшебству, открыли меня… и я почерпнул из этого силы, чтобы устоять. Я и этим обязан Вам»[376].
Взявшись за постановку «Тангейзера», Лист действительно предпринял беспрецедентное по смелости дело, учитывая слабый состав исполнителей и многочисленные трудности. То, что премьера 16 февраля не только состоялась (автор приехать не смог), но и прошла успешно, можно считать заслугой Листа, и только его. Он поистине совершил чудо!
Спустя десять дней Лист писал Вагнеру: «Мой милый, дорогой друг, я так многим обязан Вашему удивительному гению, пылающим, мощным страницам „Тангейзера“, что обращенные ко мне слова Вашей благодарности просто приводят меня в смущение. Ведь это мне следовало бы быть благодарным за большую честь и счастье — иметь возможность дирижировать Вашей оперой. Прошу Вас, отныне и навсегда считайте меня своим самым ревностным и самым преданным почитателем; будете ли Вы вдали или вблизи, Вы всегда можете рассчитывать на меня и располагать мною»[377].
Манифестом творческого союза Листа и Вагнера является ответ Вагнера на это письмо: «…не думаете ли Вы, что мы оба стоим на самом лучшем пути? Мне кажется, что если бы этот мир принадлежал нам, мы доставили бы человечеству много радости. Я надеюсь, что мы всегда будем находиться в согласии друг с другом. Те, кто не хочет идти с нами, пусть отстают; так скрепим же наш союз»[378].
В довершение Лист написал и послал Вагнеру статью «Тангейзер и состязания певцов в Вартбурге» (Tannh"auser und der S"angerkrieg auf Wartburg). Вагнер был растроган: «Что ты сделал? Ты хотел рассказать людям о моей опере, а вместо этого создал настоящий шедевр! Из твоей статьи, так же как из твоего дирижирования, родилась новая, исходящая из глубин твоей души, совершенно новая вещь»[379].
Вскоре представился случай не только помочь другу в творческом плане, но и напрямую спасти его. В мае 1849 года Вагнер принял участие в Дрезденском восстании, за что был объявлен государственным преступником. Мы не будем здесь разбирать, насколько правомочно считать Вагнера политическим революционером и в чем конкретно выражалось его участие в восстании[380]. Главное, что Вагнеру пришлось спешно бежать из Дрездена. 13 мая он приехал в Веймар к Листу. «Объяснить моему другу, что я на этот раз попал в Веймар не совсем обычным путем, не в качестве королевского капельмейстера, представлялось задачей довольно трудной. Я и сам в точности не знал, как относится ко мне официальное правосудие. Не знал, совершил ли я что-нибудь противозаконное или нет. Прийти к какому-нибудь определенному по этому поводу мнению я не мог»[381].
Автограф письма Листа Гаэтано Беллони от 14 мая 1849 года
Четырнадцатого мая Лист писал Гаэтано Беллони: «Дорогой Белл! Рихард Вагнер (дрезденский капельмейстер) находится здесь со вчерашнего дня. Вот уж он — удивительный гений, гений, которому, со всей очевидностью, суждено проложить новый и славный путь в искусстве. Последние события в Дрездене заставили его принять судьбоносные планы, в осуществлении которых я желаю помочь ему, приложив все мои силы»[382].