Ференц Лист
Шрифт:
Шестнадцатого мая в Дрездене был отдан, а спустя три дня официально обнародован приказ об аресте Вагнера. 22 мая, в день рождения Вагнера, в Веймар приехала его жена Вильгельмина (Минна) Планер (Planer, 1809–1866) — убедить мужа бежать из Германии, чтобы не подвергнуться аресту. Вагнеру необходимо было как можно скорее покинуть пределы Германии. Уже вечером 23 мая он спешно отправился в Йену, а оттуда перебрался в Цюрих — с помощью Листа, доставшего ему паспорт на имя профессора Видмана[383] и приславшего деньги на аренду квартиры. Лист мог вздохнуть свободно: друг был спасен!
Из Цюриха
Минна за мужем в изгнание не последовала. Вскоре он получил письмо: жена сообщала, что считает их дальнейшую совместную жизнь невозможной, обвиняла в том, что он «бессовестно разрушил до основания всё устроенное нами здание» и пренебрег положением в обществе, которое ему уже больше никогда не удастся занять, и в довершение предрекала, что отныне вряд ли какая-нибудь другая женщина захочет связать с ним судьбу.
Вагнеру часто ставят в вину «развратный образ жизни», упуская из виду, что его брак с Минной, юридически продолжавшийся 30 лет, до ее смерти в 1866 году, фактически распался значительно раньше. Минна и Вагнер слишком различались характерами, чтобы понимать друг друга, без чего счастливая семейная жизнь невозможна. Вагнер, безусловно, был тяжелым человеком, во многом авторитарным и эгоистичным. Но инициатива разрывов — а их было несколько — всегда исходила от Минны, супруг же старался сглаживать острые углы, раскаивался в своих поступках и очень часто первым делал шаги к примирению.
Между тем и личная жизнь Листа всё никак не налаживалась. На посланное Каролиной Витгенштейн Николаю I прошение о разводе пришел отказ. Великая герцогиня Мария Павловна внушала влюбленным, что не нужно терять надежду, и обещала походатайствовать за них перед братом.
Тем временем Лист решился открыто переехать из гостиницы «Эрбпринц» в Альтенбург к Каролине. Теперь он особенно сильно желал оседлой спокойной жизни, наполненной творчеством. Примерно в это время Лист создал, пожалуй, свой самый поэтичный и возвышенный цикл из шести небольших пьес, пронизанных тихой романтической грустью, — «Утешения» (Consolation) по одноименному циклу стихов Шарля Огюстена де Сент-Бёва (de Sainte-Beuve; 1804–1869). Интересно, что четвертая пьеса, Quasi adagio, написана на мелодию великой герцогини Марии Павловны.
Всё лето шли приготовления к торжествам по случаю столетия со дня рождения Гёте, образ которого олицетворял былую славу Веймара как культурной столицы Германии. Тогда же в Веймар приехал Йозеф Иоахим[384] и занял место концертмейстера веймарского придворного театра.
В числе прочих мероприятий было решено поставить поэтическую драму Гёте «Торквато Тассо», законченную им как раз в Веймаре в 1789 году. Лист обязался в кратчайшие сроки написать к постановке несколько музыкальных номеров, в частности увертюру и торжественный марш.
Двадцать восьмого августа, в день рождения Гёте, под управлением Листа была впервые исполнена симфоническая поэма «Тассо. Жалоба и триумф» (Tasso. Lamento е Trionfo), завершенная им 12 августа. Ее первая редакция представляет собой увертюру к гётевскому «Торквато Тассо». В музыкальную канву произведения вплетена одна из песен гондольеров, ранее использованная Листом в первой пьесе цикла «Венеция и Неаполь». (В период с 1850 по 1854 год Лист сделал еще три редакции; в последней редакции «Тассо» исполнялся опять же в Веймаре 19 апреля 1854 года.)
«Торжественный марш к юбилейному чествованию Гёте» (Festmarsch zur Goethejubil"aumsfeier) прозвучал в качестве музыкального антракта на том же праздничном представлении «Торквато Тассо». («Марш» тоже был позднее переработан Листом и исполнен в Веймаре на торжествах по случаю открытия памятника Гёте и Шиллеру работы Ритшеля[385] 4 сентября 1857 года.)
После окончания юбилейных мероприятий Лист решил немного отдохнуть. В первых числах сентября он вместе с Каролиной и Марией отправился на саксонский курорт Бад-Айльзен (Bad Eilsen). Туда долетали тревожные вести из Венгрии.
После того как 7 апреля 1848 года было образовано новое правительство Венгрии во главе с премьер-министром графом Лайошем Баттяни де Неметуйваром (Batthy'any de N'emet'ujv'ar, 1807–1849), революция стала набирать обороты. К весне 1849-го венгерские войска уже взяли под контроль всю территорию Венгрии. 14 апреля была объявлена независимость от австрийской монархии. Правителем-президентом страны стал Лайош Кошут (Kossuth; 1802–1894), бывший в правительстве Баттяни министром финансов. «Мои соотечественники только что и чрезвычайно просто сделали великие дела. Я радуюсь этому до глубины сердца»[386], — писал Лист Мари д’Агу.
Однако новое венгерское государство просуществовало недолго. 21 июня 1849 года по настоятельной просьбе Австрийского двора в Венгрию были введены русские войска под командованием генерал-фельдмаршала Ивана Федоровича Паскевича (1782–1856). Одновременно австрийцы предприняли новое наступление. С такой силой венгерская армия справиться не смогла. 11 августа венгерское правительство ушло в отставку. Кошуту удалось эмигрировать в Турцию[387]. 13 августа была подписана капитуляция; 5 сентября сдался последний оплот революции — крепость Комаром (Kom'arom). 6 октября 1849 года Баттяни и 13 генералов, командовавших венгерскими войсками, были казнены в Араде.
Известие о поражении Венгерской революции произвело на Листа самое тягостное впечатление. Казнь графа Баттяни, с которым он был знаком и которому открыто симпатизировал, он переживал мучительно, как и гибель многих других венгерских патриотов. В это время он написал одно из своих самых трагических произведений — «Погребальное шествие. Октябрь 1849» (Fun'erailles. October 1849) — № 7 в фортепьянном цикле «Поэтические и религиозные гармонии». Я. И. Мильштейн считает: «…„Погребальное шествие“ передает картину великого народного горя; грозно и мрачно звучит погребальный звон, который сменяется медлительно-мерным похоронным маршем, как бы выражающим тяжелую поступь целого народа; далее всплывают воспоминания о близких людях, сложивших голову за родину, — задушевные, печальные, словно „вызывающие слезы“; затем в торжествующих звуках фанфар возвещается слава героям и, наконец, снова с огромной силой звучит похоронный марш… Так высказал Лист свою боль по поводу национальной катастрофы, а вместе с тем и боль угнетенных венгерцев, сохранивших верность своей родине»[388].