Фейерверк на похоронах
Шрифт:
А вот и вишенка на тухлом торте! Мой личный наркотик, от которого я давно отказался, но который так и манит. Да по правде, и не только мой, а почти всех людей и сейчас, и до Судного дня.
Здание, которое захватило моё внимание, было длинным бетонным пятиэтажным строением без окон. Без них оно выглядело как большой массивный “кирпич”. Окон в центральном районе вообще не было, так как они пропускали излучение. Поэтому все здания были наглухо закатаны в толстый слой бетона.
Пятиэтажка стояла на границе трущоб и центра города. Своими размерами это строение сильно выделялось на фоне других зданий, что были значительно меньше. Больше был только комплекс с электростанцией, что стоял в самом центре Ямы.
Эта “вишенка” была тем зданием, ради которого все тут и живут. То здание, которое своим невзрачным видом нисколько не отрабатывает своё громкое название. Комплекс виртуальной реальности Рай, в симуляциях которого творятся далеко не богоугодные вещи.
Все пять этажей были заставлены кушетками с портами для подключения к симуляциям. Гордостью этого бетонного “кирпича” является серьёзное компьютерное оборудование, что довольно стабильно симулирует фейковые реальности. Удивительно, что со скудными возможностями мы вообще смогли собрать эту систему.
Небольшая часть этого оборудования – моих рук дело. Тогда я выменял много картриджей с питательными веществами. Несколько месяцев мне не приходилось выползать из своей берлоги. В тот промежуток времени я, наконец, смог заняться катером, до которого очень долго не доходили руки. Полностью восстановил корпус, починил двигатель, провёл заново всю проводку. Эх, славное было время.
Образы рандомных событий из прошлого, что не переставали атаковать меня, резко превратились в безумный калейдоскоп состоящий из вспышек. Пространство заполонили громкие звуки. Ясность сознания начала ускользать…
Я резко прибавил зум на лица людей, что входили и выходили из Рая. Звуки и образы так же резко, как резко я прибавил зум, исчезли. Я, чтобы избежать очередного обморока, который мог оказаться последним, сосредоточился на том, что вижу.
Чумазые морды тех, кто входил, были грустными. Грусть – это вообще основная гримаса у тараканов из трущоб. Только дети, которых я сегодня видел, были лишены этой маски, в силу возраста и полного непонимания того, в какой все мы жопе.
Лица тех, кто выходил из здания, были намного печальнее в сравнении с теми, кто входил. Это было неудивительно. Ты только что был в Раю. В мире, который намного красочнее этого серого полотна. В мире, где ты можешь есть, что хочешь, делать, что хочешь, посещать любые места, творить то, что угодно душе. И всё это реально, пока ты там. Мир, где возможно ВСЁ! Если у тебя не хватит воображения, то алгоритмы, основываясь на твоих предпочтениях, развлекут тебя. Очень сложно не уйти во всё это с головой, потерять интерес к настоящему скучному миру.
И вот оплаченное время заканчивается, и ты возвращаешься туда, куда точно не хотелось бы возвращаться. И всё, что тебя ждёт – это работа и безвкусная еда под медленно разрушающим тело космическим излучением.
И никаких бесконечных возможностей, которыми ты буквально только что обладал, до тех пор, пока снова не заработаешь достаточно энергии, чтобы вернуться в Рай.
Всё это даже звучит очень печально.
Хотелось бы посмотреть на лица работников станции и тех, кто живёт в центре. Но все они перемещаются по подземным туннелям, чтобы лишний раз не подвергать себя губительному излучению.
Поезд вильнул в сторону, пятиэтажное здание скрылось от меня.
На смену ему пришли однотипные двухэтажные бетонные коробки, которые составляли основную массу зданий в центре.
Единственное, что сильно выделялось на этом однообразном фоне – это станции по очистке и воспроизводству воздуха, которые то там, то тут возвышались над бетонными коробками. Если бы не эта система станций, Яма давно бы уже задохнулась от недостатка кислорода и клубов угольной пыли.
Многие фильтры, что работают в этих станциях – мои. Как к исправной работе комплекса виртуальной реальности, так и к работе системы очистки я был косвенно причастен. Моя воля, я бы давно позволил этому городу умереть. Но тогда я остался бы без питательных веществ, которыми заряжают картриджи. Поэтому я был обязан помогать городу, чтобы не умереть с голоду.
А вот кто точно не умрёт голодной смертью, так это сотрудники основного комплекса, расположенного в центре Ямы. Там была и электростанция, и химические цеха, и хрен пойми что ещё.
Важными для меня были те, кто работал в химических цехах. Они варили мозговой бульон и заправляли питательными веществами картриджи для уорков. Все эти ништяки через левые руки доставались мне за обмен на всякое рабочее железо.
Хотя и значимость людей, которые десятилетиями поддерживают работоспособность электростанции, имея в распоряжении говно и палки, тоже отрицать сложно. Если бы не они, вся эта отлаженная система давно бы уже загнулась.
Третьими по важности людьми в городе, кто также не испытывал дефицита в еде и энергии, были ремесленники. Они собирали из всякого электронного хлама что-то дельное, рабочее и нужное. Чинили охранных роботов, экзоскелеты для тараканов, что бесконечно колупали уголь. Поддерживали работоспособность очистительных станций, грузовых летательных дронов и других механизмов, что были в Яме.
А вот складские работники, что сортировали притащенные мусорщиками вещи со свалки и распределяли их по местам хранения в противоположной от трущоб части города, уже не особо пользовались уважением. Но, имея защищённый от излучения дом, хорошую прибыль в виде энергии, закрытые тоннели для передвижения – можно спокойно наплевать на уважение в таких условиях.
Но самым важным человеком в этом грязном городе был врач, Париж. У него была собственная бетонная коробка, которая полностью принадлежала ему. В ней была оборудована роботизированная операционная. Он единственный, кто знал и умел, как нужно правильно ковыряться в человеческих телах. Сделать так, чтобы стало лучше, чем было.
Он был единственным человеком, с которым я общался последние несколько десятилетий. Он был единственным человеком, существование которого меня не злило.
К нему-то я и направлялся. Только он и может мне помочь. У него есть доступ к бульону, который делают исключительно для уорков. Плюс он мой старый друг. Очень старый друг.
Мы познакомились с ним ещё задолго до того, как расцвёл Оазис. Я спас его, когда был в очередном походе в старый мир за оборудованием.
Наш корабль прибыл в один важный порт, территорию которого контролировали какие-то упыри. Они напали, когда наш поисковый отряд проверял склад на наличие нужных контейнеров. Как потом рассказал Париж, хотели отжать у нас рабочий корабль, напичканный множеством полезного оборудования. Но у них ничего не вышло. Они были слабы, плохо вооружены. В общем, мы с лёгкостью отбили их атаку, потеряв всего один скафандр, который погиб по собственной глупости.