Фиалковое зелье
Шрифт:
– Сюда, скорее! Да где вы там все пропадаете!
Когда Балабуха и Добраницкий, отталкивая друг друга, наконец ворвались в комнату, где находился Владимир, они застали крайне странную картину. Их друг и предводитель стоял в углу на коленях и, отвернув угол ковра, изучал пол.
– Что, что такое? – возбужденно вскричал Балабуха.
– Дело в том, что… – начал Владимир, но тут бросил взгляд на Добраницкого и оторопел: – Август! Ты что, ранен?
– Я? – поразился тот. – Как? Куда?
– Да вон же, у тебя кровь
– Кровь? – застонал Август. Поглядев на свой сюртук, он обнаружил на нем здоровенное кровавое пятно. – Ой! – Он закатил глаза, очевидно, собираясь уже падать в обморок, но все же догадался сунуть руку за отворот сюртука. – Ах ты черт! – выругался он. – Бутылка!
– Какая еще бутылка? – поразился Балабуха.
– Бутылка разбилась, когда я упал на лестнице, – горестно объявил Добраницкий, облизывая пальцы. – А вино-то, кстати, было очень даже ничего!
– Что за бутылка, откуда она взялась? – не отставал Владимир.
Август смущенно почесал нос.
– Из погреба, – нехотя признался он. – Тут, внизу.
– Август, – не выдержал Балабуха, – ты осел!
– А, а! – вскричал рассерженный поляк. – Осел, значит, да? А камень кто нашел? Тот самый, с одеждой? Если бы не я…
– Август!
– Если бы не моя трость, вы могли бы год ходить мимо этого озера и ничего бы не заметили!
– Август, – кротко сказал Владимир, – ты молодец. Помолчи только немного, ладно?
– Да я вообще ничего не говорю! – возмутился Добраницкий. – Очень надо!
– Ты что-то нашел? – спросил Балабуха у Владимира.
Тот кивнул и рассказал друзьям, что, когда из ящика стола выскочила мышь, она пробежала по ковру. Владимир машинально проводил ее взглядом и тут заметил на ковре какое-то подозрительное темное пятно.
– Кровь, – мрачно сказал артиллерист. Владимир утвердительно кивнул.
– На всякий случай, – объяснил он, – я приподнял ковер и на полу, возле самого края, обнаружил вот это.
– Дайте, дайте мне взглянуть! – нетерпеливо вскричал Добраницкий и, оттеснив гиганта, наклонился над полом. – Тут что-то написано! И буквы какие-то странные!
– Он писал своей кровью, – угрюмо ответил Гиацинтов.
На светлом полу явно виднелся ряд жирных, дрожащих, неуверенных букв. Их очертания сильно смазались, и все же написанное вполне можно было прочесть.
– Первая «c», – сказал Балабуха, морща лоб. – Вторая…
– «E», нет, не «e»…
– Похоже на латинское «h», – неожиданно сказал Добраницкий. – Потом «e»…
– И латинское «m»… Chem…
– Эта черточка – «i», клянусь!
– Ну да, ну да, верно… А в конце… «n».
– Chemin, – прочитал вслух Владимир. – Да, верно… Chemin.
Глава 14
Первым нарушил внезапно наступившее молчание Балабуха.
– Значит, – тяжелым голосом сказал он, – его убили в этой комнате… то есть они думали, что убили его… Какое-то время он еще оставался жив и, лежа на ковре, истекая кровью, ухитрился незаметно написать на полу это слово… Наверное, ему было очень тяжело – вон какая в конце слова жирная черта… Он терял силы…
Добраницкий нахмурился.
– Chemin – это по-французски дорога? – внезапно спросил он.
– Верно, – сказал Гиацинтов.
– В смысле, дорога, которая ведет сюда? – уточнил Август. – Или имеется в виду какая-то другая дорога?
Офицеры озадаченно переглянулись.
– Что-то непонятно, – признался Балабуха.
– Вот-вот, и мне тоже, – закивал Добраницкий. – Положим, если бы я лежал в этой комнате – брр! – и истекал кровью, то я первым делом озаботился бы написать имя человека, который меня убил. При чем тут какая-то дорога и зачем, если уж на то пошло, писать ее по-французски?
– Мне кажется, я понял, – медленно промолвил Гиацинтов. – А ты, Антон?
– Э… гм… Кажется, я тоже понял, – нерешительно сказал Балабуха, косясь на него.
Владимир вернул угол ковра на место и поднялся на ноги.
– Вот что, друзья. Возвращаемся на берег озера. О том, что мы были в доме, никому ни слова. Август! Ты запрешь ворота, чтобы не было заметно, что мы тут побывали. Антон! Ты заберешь одежду. Она послужит доказательством того, что Жаровкин исчез не просто так, что его убили… И, конечно, графа Адлерберга тоже придется поставить в известность.
– В известность о чем? – сухо спросил гигант. – Тела нет! Жаровкина мы так и не нашли! И мы даже не знаем, за кем он следил из «Венской услады», как попал в этот дом, что тут делал и почему погиб! Ты вообще понимаешь, что по большому счету нам ничего не ясно?
Владимир искоса взглянул на него. Нет слов, иногда Балабуха умел рассуждать более чем здраво.
– В таком случае мы расскажем только то, что знаем наверняка. А если граф станет задавать вопросы, намекнем, что нам начальство запретило разглашать детали. И вообще, не зря нас в Петербурге так высоко ставят.
– Кто ставит? – поинтересовался Добраницкий.
– Да так, никто, – отмахнулся Балабуха. – Если говорить по справедливости, то просто чудо какое-то, что спустя столько времени мы хоть что-то нашли. Нам фантастически повезло!
– Да уж! – вздохнул Август и, свесив голову, стал уныло смотреть на безнадежно погубленный сюртук.
Через минуту наши герои покинули зловещий дом. Добраницкий запер ворота тем же манером, каким отворил их, и троица искателей приключений поспешила на берег озера, где их ожидал сюрприз.