FIASCO. Исповедь трейдера с Уолл-Стрит
Шрифт:
Как и многие граждане своего округа, а всего их насчитывалось 2,6 миллиона, Ситрон жил в прошлом. Он носил перстень с гигантской индийской бирюзой, галстуки режущих глаз расцветок, костюмы из полиэстера, брюки пастельных тонов и белые лакированные туфли. Ситрон был просто влюблен в Южнокалифорнийский университет, который посещал в 40-х годах. Гудок его автомобиля играл гимн любимого учебного заведения, а стол сего достопочтенного джентльмена украшали бронзовые конские яблоки — университетский талисман. На вечерах в Казначействе Ситрон собирал коллег вокруг рояля для пения чего-нибудь из репертуара 40-х годов. Записи об инвестициях он делал на каталожных карточках, в приходно-расходных книгах и даже на настенных календарях. Обедал он за антикварным столом в Оленьем клубе Санта-Аны или в ресторанах «Western Sizzlin». Единственной его уступкой прогрессу стала проверка
Ключ к пониманию Ситрона дала фраза одного бывшего продавца Merrill Lynch: «Он знает втрое меньше того, что думает, будто знает». К примеру, Ситрон, хотя и был фанатичным приверженцем Южнокалифорнийского университета и учился там на множестве факультетов, ни одного так и не окончил. Ситрон часто обнаруживал свое невежество на людях. Во время одного телеинтервью он продемонстрировал репортеру, как хорошо он умеет пользоваться несколькими разноцветными телефонами, каждый из которых предназначался для связи с конкретным брокером. В процессе охмурения «А сейчас я говорю с Merrill. А сейчас я на связи с Солли (Salomon Brothers)» наш персонаж: случайно купил ценные бумаги, которые ему вообще-то были не нужны, и был вынужден еще раз позвонить брокеру, чтобы отменить сделку. Ситрон славился косноязычием и неспособностью к выступлениям, в связи с чем наблюдательный совет заставлял его излагать мысли в письменном виде, — правда, результат был не многим лучше. Например, вот что говорилось в отчете от 26 сентября 1994 года: «У нас нет большого возрастания инфляционной заработной платы, быстро строящихся зданий, как жилых, так и офисных, и этих стеклянных небоскребов... Было построено лишь немного высоких офисных зданий, если было построено». Немногие из налогоплательщиков округа поняли глубокую мысль о высоких офисных зданиях, если поняли. Кроме того, Ситрон оказался неспособен воспринять концепцию «покупай дешево, продавай дорого», ухитряясь приобретать ценные бумаги по высочайшей цене из всех возможных.
Для более молодого и более вменяемого Майкла Гаса Стейменсона Ситрон стал сущей находкой. Стейменсон — невысокий напористый и компетентный продавец, непременный оратор на множестве сборищ, пользовавшийся популярностью среди окружных казначеев. Ситрон быстро стал лучшим клиентом Стейменсона. На круг Merrill Lynch получил от Оринджа в качестве гонорара почти 100 миллионов долларов, из которых несколько миллионов пошли непосредственно в карман Стейменсона.
Происхождение и жизнь нашего второго героя были гораздо скромнее. Отец его — иммигрант из Греции, мать родилась и выросла в Оклахоме. Сам он провел детство в небольшом городке Ливингстон, проучился два года в Колледже Святого Хоакина в Стоктоне, потом в Калифорнийском колледже Фуллертона, отслужил в морской пехоте. Осенью 1970года Стейменсон поступил на работу в Merril Lynch, в отделение Ньюпорт Бич, откуда перевелся в Сан-Франциско, где и стал главным продавцом.
Стейменсон обладал тяжелым характером, и за ним тянулся длинный хвост конфликтов и скандалов; он мог громко выругаться и швырнуть телефонную трубку. Другими словами, Стейменсон был типичным трейдером. Он любил приговаривать: «Я дырками от бубликов не торгую». Бернард Микелл, старший вице-президент Sutro & Company, региональной фирмы, торгующей ценными бумагами, часто вспоминал характерные проявления активности Стейменсона. Так, на конференции муниципальных казначеев в Сан-Матео в 1988 году он подцер- живал предложение об обеспечении муниципальных инвестиций самозаймами, чего Merrill Lynch в принципе не делал. Стейменсон вознегодовал по поводу этого предложения и после продолжавшейся несколько минут осмысленной дискуссии сорвался на крик. Когда конференция наконец завершилась, Стейменсон нашел в холле Микелла и сказал: «А давай-ка прямо сейчас все и решим», — после чего наклонил голову, кинулся вперед, боднул оппонента и удалился с налитым кровью лицом.
B 80-х годах Стейменсон занимал пост ответственного за продажу ценных бумаг городу Сан-Хосе. По словам адвоката сего населенного пункта, Merrill Lynch определил некие инвестиции как «абсолютно надежные», «на которых невозможно потерять деньги». После того как в 1984 году Сан-Хосе потерял на них 60 миллионов долларов и из-за разразившегося скандала выгнал казначея, город вчинил Merrill Lynch иск в связи с мошенничеством и профессиональной недобросовестностью. Для того чтобы все успокоилось, Merrill Lynch пришлось уплатить Сан-Хосе 750 тысяч долларов. Чуть позже Merrill Lynch заплатил в аналогичной ситуации и Западной Вирджинии. Ни то ни другое Стейменсона не образумило.
С клиентами своими, за исключением Ситрона обращался достопочтенный джентльмен по-хамски. Дэниел Патрик Дейли, ответственный за инвестиции Сан-Франциско, рассказывал: как-то раз, когда он обедал, в ресторан ворвался Стейменсон и заорал, что надо немедленно продавать бумаги, приобретенные лишь несколько дней назад. Он обещал городу на этом мгновенный заработок в 17 тысяч долларов. Дейли согласился, но получил только 12 тысяч. Стейменсон попытался оправдаться, сказав: «Ну, обсчитался». На это Дейли ответил: или Merrill Lynch возмещает разницу, или Сан-Франциско никогда не будет с ним работать. Merrill Lynch разницу не возместил, и Сан-Франциско со Стейменсоном больше не имел дел.
Тем не менее наш герой остался главным продавцом в сан-францисском филиале, а значит, и богатым человеком. Львиная доля его комиссионных поступала из округа Ориндж. Merrill Lynch признал, что только за 1993— 1994 годы заработал на покупке и продаже финансовых продуктов округа 62,4 миллиона долларов, правда, цифра эта показалась администрации Оринджа заниженной. A Стейменсон, по данным Merrill Lynch, за указанный период сделал 4,3 миллиона.
В то время как Стейменсон копил, Ситрон расточал. Когда в 1994году процентные ставки начали расти, Ситрон стал терять деньги на масштабных сделках, заключавшихся в покупках у Стейменсона — и не только у него — структурированных бумаг на основе займов. Хотя впоследствии газеты и называли сделки округа запутанными, ничего сложного в них не было, особенно в сравнении с провернутой мною операцией с производными бумагами.
Вот что сделал Ситрон: он взял инвестиционный пул округа размером в 7,4 миллиарда долларов, занял у различных торгующих ценными бумагами фирм еще 1З миллиардов и купил краткосрочные высокоприбыльные облигации, доходность которых была привязана к изменению процентных ставок. Система эта мне знакома слишком хорошо. Самые разные так называемые облигации с плавающим обратным курсом при повышении процентной ставки быстро падали в цене. Купонная ставка этих облигаций была, как правило, очень высокой — допустим, 13% за вычетом плавающей ставки, скажем, той же ЛИБОР. Пока ЛИБОР была невысока, облигации стоили дорого. При ЛИБОР в 3%, например, облигация приносила 10% (13% — 3%). Но при росте ЛИБОР купонная ставка сокращалась. Чем больше повышалась ЛИБОР, тем существеннее были потери.
Еще один тип структурированных облигаций, облигации со стартовой датой, обеспечивали купонные выплаты выше средних всего несколько месяцев, пока процентная ставка была ниже ранее определенной, так называемой стартовой ставки на конкретное число — стартовый день. Если же процентная ставка превышала стартовую, то погашение облигаций со стартовой датой откладывалось на несколько лет, а инвестор оставался с почти ничего не стоящими бумажками на руках.
Хотя облигации с плавающим обратным курсом и были широко разрекламированы, бумаги со стартовой датой в этом плане составляли исключение. Позвольте привести в качестве примера одну из них, купленную округом Ориндж. Подобное вложение денег может показаться рискованным, но в действительности это был один из самых консервативных типов структурированных облигаций. Большую их часть Ситрон приобрел у Стейменсона, но несколько сотен миллионов долларов перепало и другим фирмам, в том числе Morgan Stanley. Облигация, о которой идет речь, была куплена именно там, но, к счастью, я к сделке никакого касательства не имел.
6 января 1994 года Morgan Stanley продал округу Ориндж структурированные бумаги, выпущенные Бостонским федеральным банком жилищного кредитования (Federal Home Loan Bank of Boston) — банком высочайшей категории надежности, чьи обязательства безоговорочно обеспечивались Казначейством США, на общую сумму 100 миллионов долларов. Вложение денег казалось практически безопасным.
Стартовой датой для этих облигаций было установлено 30 июня 1994 года, то есть ждать оставалось менее полугода. Если трехмесячная ставка ЛИБОР на стартовый день не превышала 4,25%, облигации погашались. Для округа Ориндж это означало: процент так и останется невысоким, и Ситрону следует озаботиться поиском новых возможностей для инвестиций, но все равно казначей мог бы гордиться получением купонных выплат за первую половину 1994 года выше рыночной доходности.