FIASCO. Исповедь трейдера с Уолл-Стрит

Партной Фрэнк

Зрелище поражало своим великолепием. Две устланные красными коврами лестницы вели в увешанный зеркалами, в количестве просто-таки сверхъестественном, бар. Располагавшийся неподалеку гигантский банкетный зал заполняли элегантно накрытые столы. Спиртное текло рекой. Мы со Страшилой стояли в баре и употребляли шотландский виски, как вдруг мне на глаза попался Питер Карчес, шеф торговой площадки и наиболее вероятный глава фирмы в случае, если Джон Мак решит когда-нибудь уйти на пенсию. Несколько раз я был удостоен Карчесом коротких бесед по рабочим вопросам, и сейчас, будучи слегка под градусом, решил подойти к нему сам. Обменявшись рукопожатием, я напомнил ему, что работаю в группе производных. Он ответил, что узнал меня, и мы начали обсуждать некоторые наиболее прибыльные сделки

с производными бумагами за последний год. Карчес жаловался на жизнь, на то, что в уходящем году на производных зарабатывать стало очень тяжело. Я попросил его не вышвыривать меня с работы, и Карчес рассмеялся в ответ. Мы прошлись на счет плохой репутации производных бумаг, округа Ориндж и ВТ. Со стороны мы выглядели как старые друзья. Мне хотелось работать непосредственно с ним гораздо больше, чем с Королевой или Страшилой.

Вечер прошел очень мило и без мордобоя, что для сборищ сотрудников инвестиционных банков — редкость. Одного из моих коллег по прошлой работе выкинули с вечеринки, а потом и попросили уйти с работы по собственному желанию, поскольку он сошелся в рукопашной с руководителем отдела правительственных облигаций. На своем веку я повидал множество пьяных драк между продавцами, наблюдал и результат одной из них — беднягу, раненного в голову «розочкой» из пивной бутылки. На нынешнем вечере по сравнению с теми царило спокойствие и благочиние. Тут были и танцы, и развлечения, и море спиртного, а вот мордобоя не было.

неспособности Banco Serfin — того самого, выбравшего своим логотипом знак радиационной опасности, — вернуть Morgan Stanley 65 миллионов долларов, одолженных на внешнеторговую сделку, напряжение слегка возросло, но только на несколько часов. К счастью, тревога оказалась ложной. Причиной ее стала задержка, произошедшая по вине Fed Wire, и уже на следующий день доллары поступили на счет группы производных.

Хотя взорвавшийся неподалеку снаряд и не нанес вреда нашей группе в финансовом аспекте, эпизод заставил задуматься о Мексике, мексиканских банках, MEXUS и о сделке с облигациями PLUS, над которой я работал весь июнь. Облигации MEXUS были только шестимесячными и в скором времени, а именно во вторник 20 декабря, подлежали погашению. Banco Serfin владел «младшей» облигацией MEXUS, и цена ее в значительной степени зависела от курса песо на момент закрытия биржи в прошлую пятницу. До нас дошли плохие вести о беспорядках в Чапасе и связанной с ними легкой встряске мексиканского рынка, но, к счастью, при закрытии биржи песо не вышло за пределы коридора, в котором пытался его удержать Центральный банк Мексики. Проблем с MEXUS не предвиделось.

Нас все еще одолевали думы о Мексике. Резервы иностранной валюты Центрального банка сокращались с большой скоростью, и торговый дефицит этой страны составил уже 17 миллиардов долларов США. Мексиканское песо представляло все больший риск для покупателей облигаций и находилось под давлением, заставлявшим его падать. Помимо MEXUS к завершению близилась и еще одна сделка с облигациями PLUS, срок погашения которых наступал 15 января. Множество крупных инвесторов, в том числе Morgan Stanley, бежали из страны. На протяжении последних недель доллары из Мексики вывозили чуть ли не в чемоданах. Нас ждал напряженный месяц.

Существовала еще одна проблема. Хотя облигации PLUS и представлялись некоторым инвесторам чересчур рискованными, а инвестиционным менеджерам — почти верхом совершенства, для мексиканских банков они оказались рискованными недостаточно. Для удовлетворения своих аппетитов банки увеличивали степень риска. С их точки зрения PLUS надо было продавать, но никак не покупать. До 1994 года наблюдалась обратная ситуация, мексиканские банки бросались на эти облигации, как голодные, они хотели бы купить что-нибудь еще более рискованное, чем PLUS. Банки просто жаждали сыграть в рулетку. Они страшно желали финансовых рычагов — займов и риска посильнее. Как сказал на ломаном английском хмелеющий от своих слов красавец-мужчина Херар-до Варгас из Banamex: «Я сходить с ума от финансовый рычаг!»

Мы решили побаловать мексиканские банки жирным куском в виде производных, насыщенных долговыми обязательствами под названием «свопы общей доходности» (СОД) (Total Return Swaps). Одну из сделок с СОД я провернул со своим бывшим шефом из First Boston как раз перед тем, как уйти. Morgan Stanley же резвился на этом поле весь 1994 год. СОД походили на покупку ценных бумаг с маржей с тем исключением, что вы могли занять более половины суммарных вложений.

Впервые я узнал о «свопах общей доходности» из беседы с одним торговцем производными, когда упрашивал его объяснить, что такое своп с обыкновенными акциями. Я слышал, что многие богатенькие господа использовали своп с акциями для ухода от уплаты налогов. Оказалось, что этот своп — всего лишь одна из разновидностей «свопа общей доходности», хотя тогда я таких вещей не знал.

Вот все, что мне было известно: своп представляет собой соглашение об обмене платежами в течение определенного времени. Я считал, что у свопа есть множество положительных сторон. Например, наиболее распространенный его вид — процентный своп — способен предотвратить кризис ссудо-сберегательных ассоциаций вроде произошедшего в 1980-х годах, когда людям, покупавшим дома, предоставлялись кредиты под фиксированный процент. Поскольку заемщики платили ссудо-сберегательным учреждениям фиксированные проценты, те, в свою очередь, обладали фиксированными активами, но тем не менее должны были выплачивать вкладчикам процент по плавающей ставке, которая изменялась ежедневно. В силу этого их обязательства тоже «плавали». А когда у ссудо-сберегательных ассоциаций активы фиксированные, а обязательства «плавающие», возникают проблемы. При возрастании краткосрочной процентной ставки «плавающие» обязательства тоже растут, но фиксированные активы-то нет. С подобными затруднениями в 80-х годах столкнулись многие ссудо-сберегательные учреждения.

Одним из решений этой головоломки мог бы стать процентный своп. Вот как в таком случае развиваются события: ссудо-сберегательная ассоциация находит инвестиционный банк и заключает с ним договор, в котором предусматривается сумма, допустим 10 миллионов, и срок погашения, скажем пять лет. После этого ассоциация выплачивает инвестиционному банку фиксированный процент с оговоренной суммы вплоть до срока погашения, а инвестиционный банк выплачивает ассоциации плавающий процент. Таким образом, ссудо-сберегательная ассоциация приводит в соответствие ставки по своим активам и обязательствам. Когда ассоциация получает фиксированный доход от заемщиков, она выплачивает инвестиционному банку фиксированный процент по свопу. Когда же ассоциация получает от инвестиционного банка платежи по свопу с плавающей процентной ставкой, она выплачивает плавающий процент по вкладам. Полагаю, что это достаточное основание для использования свопов, и, конечно же, так и следовало поступать ссудо-сберегательным учреждениям в 80-е годы.

Тем не менее свопы на финансовых рынках могут выступать в роли как доктора Джекила, так и мистера Хайда, поскольку использовать их можно не только с благими намерениями. Своп с обыкновенными акциями основывается на тех же принципах, что и процентный своп, но преследует совершенно иную цель. Своп с обыкновенными акциями представляет собой контракт, заключаемый, как правило, между банком и частным лицом, причем частное лицо соглашается уступить банку доход со своих акций, а банк принимает на себя обязательство выплачивать частному лицу наличные, зачастую до получения дохода. Своп с обыкновенными акциями сам по себе ценной бумагой не является и до недавнего времени вообще не подлежал регулированию, а сообщать о нем не требовалось никому, даже налоговой инспекции.

Допустим, небедный господин — назовем его мистер Богатенький Буратино, — желающий избежать связанных с продажей акций проблем, на самом деле, вступая в своп с обыкновенными акциями, фактически их продает. Инвестиционный банк заплатит мистеру Б. Б. наличными, а тот по истечении определенного времени выплатит банку общий доход с акций — дивиденды и прирост капитала за счет повышения курса акций. Таким образом, мистер Б. Б. получает деньги, как если бы он свои акции продал, хотя в техническом смысле продажи не было.