Фиктивная жена адвоката
Шрифт:
– Поцелуемся? – неожиданно спрашивает, поглаживая спину.
Я мнусь. У нас этого в договоре не было, но я понимала, что придется. Без этого не поверят, что мы женимся по-настоящему, хотя разве поцелуй нельзя сымитировать? Я думаю, да. При необходимости и не такое сыграть можно.
– Василиса.
– Хорошо.
Ловлю себя на мысли, что даже хочется, чтобы он меня поцеловал. Марк очень привлекательный. В моей жизни таких мужчин не было. Да и в принципе мужчин не было. Марк первый. И настоящий поцелуй он сорвет с моих губ первый. Вроде бы законный муж, а ощущение, что крадет то, что должно принадлежать другому. И при этом
Этот поцелуй не будет первым, но я почему-то уверена, что станет особенным. Запоминающимся. Свой первый я тоже запомнила. Он был мерзким, липким и жутко неловким. Нам было семнадцать, мы оба ничего не умели, и, кажется, ни ему, ни мне не понравилось. От поцелуя с лучшим адвокатом города я жду чего-то особенного. Пресловутых бабочек в животе, эйфории, тепла, приятно разливающегося по телу. Я совсем не неумеха, много читала, слышала, смотрела. Я примерно знаю, как надо целоваться, просто в последнее время было не с кем. Сосредоточившись на учебе, я отложила знакомства. На них просто не оставалось времени.
– Смотришь испуганно, – говорит Марк, приближаясь к моему лицу. – Тебе неприятно?
– Нет, я просто… непривычно все и быстро.
Марк едва заметно кивает, заводит руку мне за спину, перебирает пальцами позвонки, добирается к шее и затылку. У меня мурашками покрывается кожа от его прикосновений. Я вздрагиваю и лечу в пропасть, когда Марк меня целует. Едва прикасается губами к моим, как до меня доносятся радостные крики “Горько!”. Публика другая, а привычки те же.
Марк целует осторожно, но настойчиво, с каждой секундой углубляя поцелуй. Я упускаю момент, когда его язык проталкивается в мой рот. Упускаю момент, когда отвечаю, обняв его за плечи. Во рту скапливается незнакомый мужской вкус. Я его пробую, дышу им, и мне неожиданно нравится.
У Билецкого мягкие губы, влажный язык и чертовски притягательный запах. А еще у него огромный опыт, потому что целуется он так, что время останавливается, а по телу действительно разливается приятное тепло. Я отвечаю несмело и точно не так рьяно, как он. Но мне хочется так научиться. Думается, что я бы смогла его… удовлетворить? Со временем, конечно, после практики. Ему бы понравилось.
Марк прерывается, кажется, одновременно с выкриком “Пятнадцать!”. Мы целовались долго, но мне мало. Я слабо понимаю, что делаю, когда тянусь следом за Билецким. Он меня тормозит. Не отстраняет, но заметно останавливает. Я быстро беру себя в руки, улыбаюсь. Мы танцуем еще некоторое время, потом возвращаемся к столику, пьем шампанское и разговариваем. Билецкий интересный собеседник и внимательный слушатель. Когда рассказываю ему про больницу, он меня не перебивает, и ему, кажется, интересно.
– Значит, планируешь стать хирургом?
– Не планирую, а стану. Самым лучшим!
– Уверен, так и будет.
Марк плохо меня знает, но поддерживает, не пытаясь отговорить. Я ему за это благодарна. Вообще, я ему за многое благодарна, хотя мы и познакомились не при самых приятных обстоятельствах.
– Марк!
Его кто-то отвлекает, так что я остаюсь одна. В незнакомой обстановке чувствую себя вмиг неуютно, и, чтобы справиться с колотящимся от волнения сердцем, решаю выйти на улицу.
Оставив бокал на столике, иду к выходу. Знаю, что за мной наблюдают, смотрят мне в спину. Не удивлюсь, если кто-то пойдет следом, чтобы поговорить. Мне такое внимание в новинку, поэтому и привыкнуть сложно, хотя я весь вечер пытаюсь.
На улице получается выдохнуть. Я вцепляюсь руками в перила небольшой террасы для курящих и просто тех, кто устал находиться в помещении. Сосредотачиваюсь на своих чувствах, на том, что Марк, несмотря на непростой характер и особенности нашего знакомства, меня волнует. Опытный, загадочный, серьезный. Я непроизвольно тянусь к губам, прикасаюсь к ним подушечками пальцев.
– Ты, стало быть, невеста? – за спиной звучит незнакомый голос.
Я резко поворачиваюсь и не могу поверить своим глазам. Передо мной стоит Кирилл Саенко собственной персоной. Ухмыляется, сканируя меня с ног до головы. Я же вначале морщусь от отвращения, потому что Кирилл пьян, а следом меня начинает трясти от злости. Тогда, когда Сонечку привезли в больницу, он был точно в таком же состоянии. Хотя нет, тогда все было гораздо хуже. Он был в хламину. А сейчас стоит, улыбается, нагло меня рассматривает, потому что не помнит. Впрочем, меня он видел всего раз. Я же его засмотрела до дыр, чтобы однажды припомнить этой мрази, как он не спас мою сестру, и по возможности отправить его за решетку.
– Красивая, – хмыкает Саенко. – Потанцуешь со мной?
Он тянет ко мне руки. Я, недолго думая, заношу руку и отвешиваю ему пощечину. Ладонь горит, мужчина напротив начинает злиться. Друг от друга нас отвлекает Марк.
– Я вижу, вы уже познакомились?
Глава 13
– Это наш младшенький, Кирилл, – усмехается Марк и треплет волосы Саенко. – А это моя жена Василиса.
После этих слов все то хорошее, что успело зародиться между мной и Билецким, превращается в пепел. Я смотрю на радостного Марка, на раздраженного Саенко и думаю только о пазле, который только что сложился в моей голове.
“Видимо, у доктора Саенко есть неопровержимое алиби”, – звучало из всех СМИ.
“За его дело, говорят, взялся лучший адвокат столицы. Эта мразь откупилась”, – а это пропитанный горем голос отца.
Я рассматриваю Марка заново. Его точеный профиль, привлекательные губы, растянутые в улыбке, цепкий взгляд. Сейчас передо мной не незнакомый мужчина, который в порыве бреда предложил мне выйти за него замуж и спас от тюрьмы. Сейчас здесь тот самый лучший адвокат столицы, который встал на защиту Саенко. И судя по тому, что его братец до сих пор работает, только уже в столице, а не в нашем маленьком городишке, продолжает защищать его снова. Я бы поверила в то, что Кирилл исправился, но прямо передо мной стоит радующийся жизни и ни о чем не жалеющий Саенко. И он снова пьяный. Не в стельку, но он ведь только пришел на нашу свадьбу.
– Ты опоздал, – обращается к брату Марк. – Был на работе?
– Где же еще, – хмыкает. – Там сегодня наливали.
У меня перед глазами заплаканное лицо матери, отец, с трудом сдерживающий слезы, родственники, приехавшие на похороны. То время было самым трудным для нашей семьи. Через несколько месяцев папу увезли в реанимацию с инсультом, и все словно повторилось. Столкнувшись лицом к лицу с тем, кто виновен во всем случившемся, и видя, что он не только не раскаивается, но и продолжает халатно относиться к своим обязанностям, я чувствую глубокую ярость. А следом – стыд признаться родителям, кем является мой муж. И пусть они никогда не узнают, кто его брат, об этом знаю я.