Философские трактаты

Сенека Луций Анней

Глава X

1. Воздух разлит между сияющим эфиром [294] и землею; он выше, подвижнее и тоньше не только земли, но и воды, но гуще и тяжелее эфира; сам по себе он холодный и темный [295] . Свет и тепло у него заимствованные. Но не на всем своем протяжении он одинаков: он меняется в зависимости оттого, с чем соседствует. Наивысшая его часть — самая сухая и теплая, а потому и самая тонкая — из-за соседства с вечным огнем, с движением стольких светил и с постоянно вращающимся небосводом; нижняя часть его, соседствующая с землей, густая и мрачная, ибо она впитывает земные испарения; срединная часть, по сравнению с верхней и нижней, более умеренная в отношении сухости и тонкости, но холоднее и той и другой [296] .

294

Эфир,

по Аристотелю, — особый чистый огонь, материя нетленных вещей надлунного мира: небесной сферы и светил. Он не имеет ничего общего с тем огнем, который мы видим на земле. Иногда называется пятым элементом (лат. quinta essentia).

295

Учение о четырех первоэлементах и их основных качествах — самое раннее в древнегреческой философии; оно есть уже у первого критика традиционной мифологии Ксенофана; затем встречается у всех, кто писал о естествознании. Для стоиков элементы — основа всего телесного сущего — это бытие вообще. «Основа есть то, из чего первоначально возникает все возникающее и во что оно в конце концов разрешается. Четыре основы составляют бескачественную сущность — вещество. Огонь есть горячая основа, вода — влажная, воздух — холодная, земля — сухая. Самое верхнее место занимает огонь, называемый эфиром» — так пересказывает учение Древней Стои Диоген Лаэртский (7, 137). По Аристотелю, каждый элемент обладает по природе не одним, а двумя основными качествами, так что все четыре могут переходить друг в друга: огонь — теплый и сухой, воздух теплый и влажный, вода — влажная и холодная, земля — сухая и холодная.

296

Плиний (Естественная история, 2, 85) сообщает о том, на какой высоте от земли располагаются границы этих областей воздуха согласно стоику Посидонию: граница земной атмосферы находится в 40 стадиях от Земли, орбита Луны в 2 миллионах стадиев, от Луны до Солнца — 500 млн. стадиев (стадий — ок. 185 м).

3. Ибо верхние слои воздуха согреваются жаром расположенных по соседству светил; в нижних слоях тоже тепло; во-первых, от земных испарений, которые несут с собой много тепла; во-вторых, оттого, что солнечные лучи отражаются от земли и таким образом вдвое щедрее обогревают те области, которые успевают пройти, не угаснув, на обратном пути; наконец, и от горячего дыхания всех животных, деревьев и трав, ибо ничто не живет без тепла.

4. Добавь сюда еще и огни — не только зажженные человеком и видимые глазу, но и скрытые под землей; некоторые из них вырываются порой на поверхность, бесчисленное множество постоянно горит в темной глубине. Везде, где воздух плодороден для жизни, в нем есть хоть немного тепла, ибо холод бесплоден, тепло же рождает жизнь. Ну а в более высоких слоях воздуха всегда царит стужа; ибо природа воздуха холодная.

Глава XI

1. Разделенный таким образом, воздух наиболее разнообразен, непостоянен и переменчив в нижней своей части. Поблизости от земли он испытывает больше всего воздействий и сам действует наиболее решительно, все возмущает, сам постоянно возмущаемый; причем не весь он одинаково изменяет свое состояние, но в разных местах по-разному — да и не везде — приходит в беспокойство и смятение.

2. Причиной непостоянства воздуха и происходящих в нем изменений отчасти служит земля: ее положение и обращенность в ту или иную сторону оказывают большое влияние на состояние воздуха; отчасти — движение светил, в первую очередь, конечно, солнца: ведь оно управляет годовым циклом, следом за его круговращением сменяются на земле зимы и лета. Подчиняется [воздух] также луне. Но и все прочие звезды воздействуют на землю и на прилегающий к ней дух (spiritus); их движение по своему пути или назад [297] , их взаимные пересечения посылают на землю то морозы, то дожди, то прочие беспокойства и неприятности.

297

Имеется в виду регрессия планет.

3. Это было предисловие, необходимое для того, чтобы повести речь о громе, молниях и зарницах. Ведь все это происходит в воздухе, и нужно было разъяснить его природу, чтобы легче было понять, как он может действовать и какие воздействия испытывать.

Глава XII

1. Итак, речь пойдет о трех вещах: о зарницах, молниях и громе [298] , который возникает вместе с двумя первыми, но слышен бывает позже. Зарница — это когда мы видим огонь; молния — когда он действительно летит. Можно сказать, что первая как бы замахивается, угрожая, но не бьет; вторая же бьет и наносит удар в цель.

298

Fulguratio, fulmen, tonitrus — пер. греч. , , .

2. Есть вещи, насчет которых все согласны, и есть вещи спорные. Что касается нашего предмета, то тут все согласны, что все это происходит в облаках или из облаков. Опять-таки все согласны в том, что и зарницы и молнии либо огненные, либо огневидные.

3. Перейдем теперь к спорным вопросам. Одни думают, что огонь всегда содержится в облаках; другие считают, что он возникает там время от времени, и как только возникает, тотчас же испускается в виде молнии. Среди первых — сторонников огненного запаса — тоже нет согласия: на вопрос, откуда взялся этот огонь, каждый указывает свое. Одни говорят, будто солнечные лучи, пронизывая облака и возвращаясь отраженными назад, много раз сталкиваются друг с другом и таким образом зажигают огонь. Анаксагор утверждает, будто огонь сочится из эфира, и с жарко пылающего неба падает вниз множество огненных частиц, которые долго хранятся, заключенные внутри облаков [299] .

299

Первую точку зрения Аристотель приписывает Эмпедоклу; ср. Метеорологика, 369 b 12: «Некоторые утверждают, что огонь рождается в облаках. Эмпедокл считает, что это солнечные лучи, захваченные [облаками]; Анаксагор — что это [часть] верхнего эфира (а эфир он считает огнем), спустившаяся сверху вниз… Нелепы оба учения о застрявшем огне, но учение о втягивании верхнего эфира особенно…»

4. Аристотель не разделяет мнения, будто огонь скапливается в облаках заранее, полагая, что он выскакивает из облака в тот же момент, как возникает. Мысль его сводится к следующему [300] . Две самые нижние части мира — земля и вода. Обе они выделяют нечто; земные испарения сухи и подобны дыму, они производят ветер, молнию и гром; дыхание вод влажно, оно превращается в дождь и снег.

5. Так вот, сухое испарение земли, из которого получается ветер, собравшись в большом количестве, попадает иногда в скопление облаков, которые с силой ударяют его и сжимают с боков, так что оно, вырываясь, в свою очередь ударяет в ближайшие облака. Этот удар сопровождается таким же звуком, какой раздается в наших очагах, когда пламя трещит из-за сырых дров. Здесь дух (spiritus), несущий с собой частицы влаги и сжатый наподобие пузырей, лопается в пламени; точно таким же образом и там дух (spiritus), сжатый при столкновении облаков, не может ни лопнуть, ни отскочить беззвучно.

300

Аристотель. Метеорологика, 369 a 10 — b 12.

6. Треск этот получается каждый раз разным оттого, что облака бывают разные: в одних полость больше, в других — меньше. Сжатый воздух, с силой вырывающийся из-под давления, — это тот огонь, который зовется зарницей; напор, зажегший его, сравнительно невелик, он не способен нанести удар и потому безвреден. А видим мы блеск молнии раньше, чем слышим звук потому, что восприятие наших глаз проворнее — оно намного опережает уши.

Глава XIII

1. Ложного мнения придерживается, кто полагает, будто огонь хранится в облаках — в этом можно убедиться на многих примерах. Если огонь падает с неба, то почему не каждый день — ведь небо-то всегда горит одинаково? Далее, они не указали причину, по которой огонь, влекомый природою вверх, стекал бы вниз. Ведь наш земной огонь, из которого летят искры, устроен иначе; искры падают потому, что к ним примешаны некие тяжелые частицы; так что не сам огонь спускается вниз, а нечто другое толкает и влечет его к земле.

2. Но в том чистейшем огне нет никаких подобных примесей, ничего, что тянуло бы его вниз. В противном случае, если бы хоть какая-нибудь частица его выпала, он весь был бы под угрозой, ибо то, из чего могут выпадать кусочки, может и целиком сойти на нет. Далее, они ничего не говорят о том, легкое или тяжелое то, что падает вниз из небесного огня. Легкое? — Но тогда оно не отделится от неба, ибо легкость помешает ему упасть; оно не покинет своего священного места. Тяжелое? — Тогда как оно попало туда, откуда ему якобы нужно упасть?

3. — Так что же получается? — возразят мне. Разве иные огни не летят всегда вниз, к примеру, те самые молнии, о которых мы ведем разговор? — Согласен. Но только они не сами летят — их несет. Некая сила влечет их книзу. А в эфире такой силы нет; там не действует никакое внешнее принуждение, ничто оттуда не вырывается, вообще не происходит ничего не свойственного его природе. Существует порядок вещей, и очищенный огонь, замыкающий мир и получивший в удел наивысшие его области, окружает со всех сторон прекраснейшее из созданий [301] . Сам спускаться он не может, и ничто постороннее не может заставить его спуститься, ибо в эфире нет места никаким телам, которым там быть не положено; а которым положено по порядку, те не спорят между собою.

301

Прекраснейшим из созданий со времен платоновского Тимея называется наша вселенная, космос. «Тот, кто устроил эту вселенную… был благ… Невозможно ныне и было невозможно издревле, чтобы тот, кто есть высшее благо, произвел нечто, что не было бы прекраснейшим… Таким образом он построил Вселенную — … творение прекраснейшее и по природе своей наилучшее…» (Тимей, 29e—30b).