Фиолетовый меч
Шрифт:
Забравшись на мягкую хвою, Элан зарылся поглубже в сухие иголки, с тоской вспоминая о пушистой шкуре зверя; несмотря на бодрые заверения, ночами он начал мерзнуть – сказывалась близость гор. Вечерний туман клубился между деревьями, холодными влажными лапами забираясь под одежду. Изделие эльфийских мастеров пока держало тепло, но промозглая влажность леденила ноги, заставляя сворачиваться клубком и мечтать о горящем камине и теплом одеяле.
– Мерзнешь? – Меч, как всегда, ехидничал. – Нужно было не отцов города злить, а припасы для путешествия закупать, благо финансы еще позволяли. Вполне хватило бы на теплое одеяло, да и отряды егерей не рыскали бы, высматривая гордого аристократа, посмевшего вставлять палки в колеса местным воротилам.
– Извини, – Элан не испытывал ни малейшего раскаяния, лишь чувствуя потребность поговорить. – Не знаю почему, но я начал испытывать сильнейшие приступы гнева, во время которых с трудом могу себя контролировать. Мне кажется, еще немного – и я словно взорвусь изнутри, стану кем-то другим – более страшным, более жестоким. Не злым, а каким-то… холодно-отстраненным, взвешивающим мелкие слабости людей как повод для их уничтожения.
– Это Дракон. Ваши эмоции перемешиваются в моменты сильных потрясений, создавая малое единение. Еще один признак того, что мы на правильном пути. Не подавляй его, только научись контролировать. Гнев Дракона, правильно используемый, – одна из наиболее мощных психосоматических сил Хранителя. Впрочем, в этом ты еще сможешь убедиться в дальнейшем, а пока… Хочешь вновь обрасти?
– О чем ты?
– О волчьей шкуре. Эльфы помогли тебе совершить превращение, только это не значит, что ты не способен на него самостоятельно.
– Но я не эльф и вряд ли смогу когда-нибудь так же полно познать магию природы… Для этого нужно стать ее частью!
– Магия, магия… Под этот разряд невежественные люди огромной кучей отбросов сваливают все, что им непонятно, не желая идти путем познания. Все проще: свой зверь живет в каждом. Не всегда он может жить самостоятельной жизнью и мелькать при свете луны темным призраком между деревьев – зато тем гуще тени, отбрасываемые им на натуру человека. Самый страшный враг – непознанный, а то и просто непредставляемый себе. Эльфы и в своих экзаменах остались верны себе, подарив тебе прекрасную возможность познать свое второе «я». Ты почувствовал своего зверя и понял, что ваши желания, хоть в чем-то и похожи, но разные; и твои – сильнее. Иными словами, человека в тебе больше, чем зверя, а значит, ты способен его контролировать, даже когда бегаешь на четырех лапах.
– А что, бывает иначе?
Меч ухмыльнулся.
– Ты никогда не встречал людей, внешне вполне ухоженных и благополучных, устроивших свою жизнь сладко и комфортно, достигших высокого положения, однако равнодушно смотрящих на страдания других людей и способных перешагнуть через все человеческое, что есть в собственной душе? В таких перевертышах внешность осталось человеческой, а вот душа поросла шерстью. Причем это необратимо – зверь победил человека, и теперь царствует в его теле, заставляя его служить собственным желаниям. Таких нужно изолировать, или, проще того, усыплять – а вы ими восхищаетесь и подражаете.
Элан хотел возразить, но вспомнил светлый, роскошный банк и красивое, располагающее к себе лицо сотрудника: «Мы работаем, чтобы сделать вашу жизнь проще… У нас самые низкие проценты…» Взяв деньги на похороны матери, он за год вернул почти всю сумму – и узнал, что она растворилась в банковских процентах, счетах за услуги, за пользование карточкой и тому подобных «мелочах», так и не погасив основного долга. Так началось его рабство… Какая душа была у человека, придумавшего и воплотившего в жизнь такую систему? Человеческая?
– Жаль, что люди не могут опознавать подобных особей. Было бы проще жить, если бы у учредителей банков росла шерсть не только в душе, а и на теле.
– Не обязательно быть магом, чтобы судить о людях не только по их внешности, но и их делам. Однако мы отвлеклись, а ты совсем продрог. Хочешь вновь обрасти?
– Пожалуй, да… А как?
– Все просто – ты должен нырнуть поглубже в собственную душу и найти там зверя, чью шкуру ты носил недавно. Воспоминания наверняка еще не успели померкнуть, так что поиски не будут представлять особого труда. Найди в себе волка, разбуди его, почувствуй себя им – и ты удивишься легкости перехода.
Хранитель прикрыл глаза. Искать в собственной душе? С чего начать? С воспоминаний? Мир высоких деревьев, сумасшедшего гона и – запахов. Тысячи незнакомых ароматов тотчас коснулись его ноздрей. Но не совсем уже незнакомых. Вот запах белки – она была здесь совсем недавно. Эту маленькую зверушку он в прошлый раз несколько раз пытался поймать, но она, мелькнув пушистым хвостом, удивительно похожим на хвосты ее земных товарок, неизменно оказывалась вне приделов досягаемости его клыков. Вот след мелкого хищника, похожего на куницу, – видно, зверек не раз отдыхал, зарывшись в пахучие иголки.
Сознание Хранителя постепенно меркло. Новые способности пробуждались в нем, заставляя ощущать себя древним и мудрым. Не разумом, а той щемящей тоской, которая заставляет иногда человека просыпаться по ночам, с непонятной жаждой глядя в окно, предчувствовать опасность и видеть красоту любимой женщины, даже если ее лицо уже покрылось морщинами… Сознание погружалось все глубже в дебри разума, теряя человеческие свойства; исчезали старые, привычные понятия, догмы морали, до этого казавшиеся незыблемыми, становились мелкими и смешными. Инстинкты тела вдруг заявили о себе полной мерой, заставив быстрее бежать кровь. И там, в глубине мрака, собирающегося в самых глубинных пластах человеческого бытия, начал вставать и расправлять уставшие от долгого ожидания лапы зверь.
Что-то теплое и дружелюбное коснулось души человека, словно мягкий, недавно вылизанный матерью щенок игриво ткнулся в его руку: привет, поиграем? Двери сознания распахнулись, выпуская наружу другую сторону души. Мгновенная боль пронзила тело, все на краткий миг стало тягучим, грезоподобным – и вот уже гигантский волк укладывается на подстилку хвои, опасливо выбираясь из вороха одежд…
Если бы кто-нибудь смог заглянуть под толстые лапы ели, то увидел бы необычную картину: огромный, серый с черными подпалинами волк лежал, наполовину зарывшись в прелую хвою, и, блаженно зажмурив глаза, спал, положив толстую лохматую лапу на рукоять переливающегося огнями меча.
Утро было чудесным. Фонтан брызг, поднятый ударом крепкой лапы, заставлял не испуганно вздрагивать, а блаженно щуриться. Волк пытался на лету ухватить сверкающие капли, играющие зайчиками солнечного света, косясь одним глазом в отливающую синью глубину в поисках промелькнувших всполохов рыб. За сегодняшнее утро уже две скользкие тушки были легко подхвачены мощными челюстями – и съедены сырыми. Зачем тратить время на костер, жарку и прочие человеческие глупости? Тихий, но частый перестук крепких лап рождал уверенность в том, что за сегодняшний день он пройдет вдвое больший путь, чем обычно. Меч, вкупе с одеждой и прочим барахлом, надежно и крепко притороченный к спине волка, весело сверкал на солнце, погрузившись в раздумья. Ему еще не встречался Хранитель, чья животная сущность умела бы ТАК наслаждаться миром и покоем, которые дарило крепкое тело, отринув жажду убийства, власти, добычи – все то, что и делает зверя зверем. Это давало ощущение покоя, правильности происходящего, и Меч позволил себе несколько минут отдыха.