Флэшмен на острие удара
Шрифт:
Annotation
В России Флэшмена ждет славная мясорубка! Крымская война и участие в безумной атаке легкой кавалерии.
Сэр Гарри хотел бы гаркнуть прямо в ухо своим венценосным землякам: «поПРАВЬ корону, БРИТАНИЯ! Куда прешь?!» Только кишка — тонка. Да и кто ж его услышит? Империя скорее шею свернет, но так просто не остановится.
Трусливому вояке предстоит окунуться в ураганный вой взбесившейся картечи, отведать русской бани и хорошего кнута с пряниками. Но и сам сэр Гарри в долгу не останется — ответит залпом на залп. В этой дикой стране Флэшмен удивит всех и не раз оправдает на деле свою громкоговорящую фамилию. Ну, русские, держитесь! Воистину это не человек, а фейерверк какой-то!
ФЛЭШМЕН НА ОСТРИЕ УДАРА
ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА
I
II
III
IV
V
VI
VII
VIII
IX
X
XI
XII
ПРИЛОЖЕНИЯ и КОММЕНТАРИИ
Приложение 1.
Приложение 2.
КОММЕНТАРИИ РЕДАКТОРА РУКОПИСИ
«Записки Флэшмена»
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
94
95
96
97
98
99
100
101
102
103
104
105
106
107
108
109
110
111
112
113
114
115
116
117
118
119
120
121
122
123
124
125
126
127
128
129
130
131
132
133
134
ФЛЭШМЕН НА ОСТРИЕ УДАРА
Из «Записок Флэшмена»
(1854–1855)
Обработка и публикация
Джорджа Макдоналда Фрейзера
Посвящается «Екатерине»,
чемпионке Самарканда по игре в рамми
ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА
С момента обнаружения несколько лет тому назад «Записок Флэшмена», этих обширных мемуаров, описывающих взрослые годы достопамятного задиры из книги «Школьные годы Тома Брауна», стало сразу ясно, что этот новый и необычайно ценный документ впишет еще одну страницу в историю Викторианской эпохи. В первых трех пакетах «Записок», уже опубликованных с согласия их владельца, мистера Пэджета Моррисона, Флэшмен поведал о ранних годах своей военной карьеры, об участии в печально известной Первой афганской войне, о своей роли в решении Шлезвиг-Гольштейнского вопроса (с Бисмарком и Лолой Монтес), о приключениях в качестве работорговца в Западной Африке и агента по освобождению негров в Соединенных Штатах, о встречах с такими известными в будущем политиками, как Авраам Линкольн, мистер Дизраэли и пр.
Из перечисленного очевидно, что воспоминания великого солдата касаются вещей не только военных. Те же, кого печалит отсутствие в ранних пакетах отчетов об его участии в самых выдающихся кампаниях (Сипайский мятеж, Гражданская война в США и т. д.), без сомнения, будут удовлетворены знакомством с нынешним томом, где наш воин во всем блеске выступает в Крыму, а также на других — возможно, даже более значимых — театрах боевых действий. То, что сей документ содержит ценные сведения по общественной и военной истории, сообщает массу живых подробностей и подтверждает сформировавшуюся ныне неприглядную оценку личных качеств автора — не вызывает вопросов. Также стоит отметить, что аккуратность Флэшмена в обращении с фактами, касающимися известных событий и лиц, его бесспорная откровенность, хотя бы в качестве мемуариста, ставят этот том в ряд столь же достоверных источников, как и предшествовавшие ему три книги.
Как издатель я только привел в порядок орфографию и по традиции снабдил мемуары необходимыми комментариями и приложениями. Все остальное — Флэшмен.
Дж. М. Ф.
I
В тот самый миг, как Лью Нолан повернул лошадь и перевалил через край насыпи, увозя донесение Раглана, засунутое за отворот перчатки, я понял, что без меня не обойдется. Раглана, как водится, кидало из жары да в холод. До меня тотчас же долетел его вопль: «Нет, Эйри, скорее, пошлите за ним кого-нибудь!» И Эйри вычислил меня из прочих штабных ординарцев, среди которых я рассчитывал затеряться. Везение мое и так оказалось долгим, как память еврейского ростовщика, а ведь все имеет свойство заканчиваться. Я буквально чувствовал, что очередной вояж по равнине Балаклавы принесет беду старине Флэши. Так оно и вышло.
Пока я, трясясь от страха, ждал, когда подготовят приказ, с которым придется скакать вслед за Лью в расположение Легкой бригады, отдыхавшей в долине футах в восьмистах ниже нас, меня таки и грызла досада. Вот тебе и расплата за то, что шлялся по бильярдным да подхалимничал перед принцем Альбертом! Конечно, и то и другое вы сочтете вполне естественным для парня, который любит играть в бильярд и питает неумеренное подобострастие к королевским особам. Но, видя, какие последствия могут проистечь из этих совершенно безвредных на вид занятий, вы согласитесь, что никогда нельзя полностью застраховать себя от опасности, какие усилия ни прилагай. Вот я, пройдя два десятка (а то и больше) кампаний и получив столько же ран, должен признать, что ни разу не горел желанием поучаствовать в очередной военной авантюре, а уж в крымской-то — менее всех прочих. И нате вам: Флэши, герой поневоле, с саблей на боку, сердцем в пятках и встопорщенными от дикого ужаса баками, стоит на пороге самой жуткой кавалерийской резни во всей военной истории. Ну, разве у вас не наворачивается слеза?
Вас, наверное, удивит, — если вам довелось прочесть воспоминания о моих молодых годах (сдается мне, что как летопись подлости, коварства и трусости они способны потягаться с любым томом отчетов о деятельности нашего парламента), — каким вообще дурным ветром могло занести меня под Балаклаву? Поэтому почту за лучшее, как подобает приличному автору мемуаров, изложить события по порядку, и прежде чем описать сам ход той сомнамбулической мясорубки, поведаю о череде нелепых и несчастливых случайностей, в результате которых я и оказался там. Это убедит вас держаться подальше от бильярдных и избегать общества венценосных особ.