Флейта и Ветер

Янковский Дмитрий Валентинович

Рояльные аккорды били в голову, как когда-то кровь.

Кровь, кровь, кровь.

Все красное.

Свет.

Фели торопливо перешла улицу на зеленый.

Теперь в кармане лежали двести шестьдесят рублей. Накупить еды точно хватит, а об остальном как-то не думалось.

Возле входа в гастроном сидела на асфальте женщина с годовалым малышом на руках. Грязь, вонь – все как положено. Табличка с перечислением болезней ребенка. Справка с печатью. Фели брезгливо прошла мимо.

Дать рубль не жалко,

можно было бы и десятку дать, и сотню – только бы эта тварь перестала мучить ребенка. Больной, не больной, какая разница? Что с ним будет в три года, если сейчас его зачуханного, затравленного опиумом, чтоб не орал, каждый день таскают по улицам? Кто его научит говорить, отличать птиц от кошек, ходить, наконец? Это не ребенок уже, а средство производства. Будущий пациент психушки. Жалко. Но сделать ничего нельзя.

Фели распахнула дверь в магазин.

Она и сама бомжевала, поэтому знала точно – помыться можно всегда. Чтоб от тебя не воняло. Вся эта вонь для лохов, чтоб подавали. Так же, впрочем, как и этот ребенок.

На самом деле и денег на еду можно заработать почти всегда. Никто из настоящих бомжей не просит милостыню. Моют вагоны на вокзалах, грузят пиво на рынках, собирают бутылки. Что угодно, если ты еще человек.

Фели так и не решила, на пользу ей пошли два года бездомной жизни или во вред, но если бы можно было прожить то лето заново, она бы не оставила Сергея одного. Никогда и ни за что. Только теперь уже поздно.

Народу в магазине было немного.

Зато на прилавках полно еды. Фели даже остановилась в нерешительности, мысли сбились и быстро потекли в другую сторону. Еда. Ни о чем больше думать не хотелось. Разом вспомнились все голодные времена.

Стоп! Главное правильно выбрать. Те, кто не знает, при недостатке денег берут подешевле. Зря. Дешевый пирожок, это удовольствия на минуту, пользы на полчаса. Потом снова желудок сводит. Фели знала – пробовала не раз. Лучше взять копченую курицу, которая стоит, как шесть пирожков – хватит на день, а то и больше. Ладно.

Девушка подошла к кассе.

– Будьте любезны. Одну копченую курицу, батон хлеба и два плавленых сырка. Еще кефир. Все это в пакет. Спасибо.

Улица встретила шумно – машины, люди. Полузабытая суета. Фели улыбнулась и походя вытащила из урны газету. Улица. Зачем покупать? Глянула заголовок – «Мегаполис-Экспресс». В качестве подстилки пойдет. Сунула под рубашку.

Из пакета пахло хлебом и прокопченным мясом. Начать есть хотелось немедленно.

Фели не выдержала, сунула руку в пакет и отломила кусок хлебной корки. Запах печеного ударил в ноздри, вкус оказался еще лучше. Она проглотила почти не разжевывая, желудок тут же принялся за работу. Мир вокруг стал почти нереальным – размылись звуки, краски, эмоции. Все занял теплый кусочек хлеба. Даже голова закружилась.

Фели удобней перехватила пакет и поспешила через дорогу, не обращая внимания на красный сигнал светофора.

Дворжек проснулся уже в третий раз. Ничего не менялось. Хотя нет. Тревога усилилась.

Полная темнота. Почти полное отсутствие ощущений.

Плен.

Безопасней было бы не соваться в пекло, подождать, найти обходные пути… Но Дворжек давно уже перестал оценивать опасность как значимый аргумент. Точнее вообще как аргумент. Два года назад он пришел к странному на первый взгляд выводу – опасно все. Дышать опасно – вдохнешь еще пару смертельных вирусов; ходить опасно – машины, сосульки с крыш, случайные пули; любить опасно – мало ли что… На пару минут жизнь показалась глупейшей штукой. Даже подумалось, что все решает случайность, но нет.

Все решает кто-то другой, и нет разницы, насколько ты крут, трус ты или храбрец, купил пистолет или лезешь в пекло с пустыми руками.

Но оказалось, что можно управлять случайностями самому.

Просто для этого нужно быть безупречно честным с собой, нужно жить и делать то, что считаешь важным. Так, как считаешь возможным.

Кто-то распределяет случайности, может быть даже судит.

Одному встречный грузовик на дороге, другому кошелек под ноги. На самом деле – еще неизвестно, что хуже. Кошельком тоже можно распорядиться по-разному и не известно, куда тебя с ним занесет.

Кто-то судит. Опасность есть в каждом движении, но для одних она превращается в смерть, для других в удачу, для третьих навсегда остается незамеченной. Так чаще всего.

Кто-то судит и дает ощущение правильности. Свыше. Дворжек был в этом совершенно уверен.

Именно неправильность действий порождает тревогу и ощущение опасности.

Если ты безупречен, с тобой ничего не будет.

Визг тормозов. Фели успела повернуть голову, но тут же рвануло руку – пакет полетел на асфальт. Девушка не удержалась и грохнулась на колени.

Колесо перед самым лицом. Отражение перепуганных глаз в полировке диска.

Она встала и рефлекторно отряхнула колени.

– Совсем сдурела? – выскочил из машины водитель. – Дура, блин, уродка хренова… Тяпу раззявила, а мне потом сидеть?

Он перевел дух и вытер слюни с губ.

Фели его понимала.

– Сучка! – добавил наконец водитель и хлопнув дверцей запустил двигатель.

Рывок с места, колесами по пакету. Нарочно.

Она наклонилась и подняла то, что осталось. Заглядывать внутрь не хотелось.

Прохожие спешили по своим очень важным делам, им не было дела до раздавленного пакета.

Фели угрюмо влилась в жиденький людской поток и пошла вдоль проспекта. Под ноги попала пустая пластиковая бутылка. Девушка на секунду задумалась, а потом изо всех сил пнула ее на дорогу.

Стало легче. Из пакета приятно пахло раздавленным хлебом.

Минут через пятнадцать Фели вошла в нужный подъезд.

На чердак пришлось влезать, зажав пакет в зубах. Встала, закрыла за собой люк.

Дени на месте не было.