Флоренс Аравийская
Шрифт:
– Боже мой, – сказала Лейла. – Что с нами будет?
– В ту ночь в больнице Фэрфакс Назра спросила у меня то же самое.
Они поднялись со скамейки и пошли в сторону эскалаторов.
– Я бы поцеловала тебя на прощание, – сказала Лейла. – Но давай не будем шокировать всю эту милую публику.
Три дня спустя зрители канала ТВМатар с удивлением увидели новую ведущую шестичасового выпуска новостей. Это была привлекательная темноволосая женщина лет тридцати, которая вполне могла сойти за арабку, однако имя у нее было явно итальянского происхождения.
– Девушку, которая постоянно ведет новости на нашем канале, – начала Флоренс, – зовут Фатима Шам.
Флоренс заранее проинструктировала своих сотрудников, чтобы те отключили все телефоны и забаррикадировали все двери, ведущие в режиссерское помещение. Она также распорядилась перевести источник питания на аварийный генератор, чтобы трансляция продолжалась даже в том случае, если подача энергии будет отключена извне.
Запись прошла в эфире полностью. Хотя все сотрудники уже ее видели, они снова не могли сдержать слез. Сама Флоренс изо всех сил старалась держать себя в руках. Она предусмотрительно не стала красить глаза, чтобы избежать черных потеков.
После того как пленка закончилась, Флоренс понадобилось еще несколько секунд, чтобы собраться с силами и продолжить:
– До сих пор неизвестно наверняка, кто совершил это деяние. Однако известно, что этот метод казни постоянно применяется в королевстве Васабия. Фатиме Шам было двадцать шесть лет. Она навсегда покинула свою семью, своих друзей, своих коллег и миллионы своих сестер во всем арабском мире. Этемен аан моувт'ха йекун айндиманаа.
Через несколько минут в железную дверь режиссерского помещения начали сильно стучать. Сотрудники канала были настроены весьма решительно. Они вооружились огнетушителями, пожарными топорами и стальными трубами. Глядя на них, Флоренс испытала смешанное чувство гордости и горечи от бесполезности их усилий.
– Нет, нет, – приказала она. – Положите все это на пол.
Она отстегнула микрофон, посмотрела на себя в зеркало и подошла к двери. Затем жестом попросила стоявшего рядом с ней техника, уже замахнувшегося было мусорной корзиной, просто помочь ей открыть дверь. В следующую секунду в помещение ворвалось несколько человек с оружием в руках.
Флоренс обратилась к ним строгим тоном:
– Опустите ваше оружие. Мы не вооружены.
Ворвавшиеся замерли, удивленные этой неожиданной смелостью. Затем один из них, судя по всему командир, подошел к ней и наотмашь ударил ее по лицу. Она потеряла равновесие и упала на пол. Техник, не выпуская корзины, сделал шаг к тому, кто ударил Флоренс, и тут же получил рукояткой пистолета в лицо. Во все стороны брызнула кровь. Флоренс почувствовала, как на ее запястьях защелкнулись холодные наручники. Затем ее подняли на ноги и выволокли наружу.
На улице ее бросили на заднее сиденье автомобиля и накрыли голову одеялом. Было ли это сделано для того, чтобы унизить ее, или для того, чтобы она не смогла увидеть, куда ее везут, Флоренс приходилось только догадываться.
Она знала, где полицейское управление, и по движению автомобиля пыталась вычислить – туда ли ее везут. После пятнадцати минут бесконечных поворотов, которые она уже не могла сосчитать, Флоренс потеряла всякую ориентацию. Руководитель группы, сидевший впереди, не отвечал на ее вопросы.
До границы с Васабией было не больше пятнадцати километров, и, разумеется, это направление было наименее желательным. Впрочем, существовал и другой вариант развития событий: ее могла ожидать та же участь, что и несчастную Фатиму. Флоренс представила себе, как машина останавливается, с ее головы стягивают одеяло, и она видит глубокую яму в песке, а рядом с ней – корзину с маленькими камнями и видеокамеру на штативе. Потому что они, разумеется, будут снимать и эту казнь тоже.
Лицо у нее запылало, и она почувствовала, что ее сейчас стошнит. Однако, представив себя во время казни перепачканной в собственной рвоте, нашла в себе силы справиться с тошнотой. Если такова ее участь, то надо принять ее с достоинством и высоко поднятой головой и, может быть, даже крикнуть своим убийцам: «Да пошли вы все на хрен!» Впрочем, для финальных слов надо было придумать что-нибудь поэлегантней. И Флоренс всерьез задумалась – что бы ей такое крикнуть.
Так прошло около получаса. Наконец автомобиль сбавил ход, сделал еще несколько поворотов и остановился. Послышались какие-то голоса. Флоренс выволокли из машины и, подхватив под руки, повели по каменному полу. Она вспомнила, что в Госдепартаменте во время занятий по поведению заложников ее учили подмечать любую деталь, однако с одеялом на голове сделать это было довольно сложно.
«Так, значит, здесь каменный пол, – думала она. – Надо запомнить».
Впрочем, это был самый обыкновенный пол. Ничего особенного в нем не было.
Глава двадцать первая
Ее завели в какое-то помещение без окон, которое запросто могло служить прохладным хранилищем продуктов – лимонов из Каффира и дынь из Дамаска. Однако сейчас этому помещению была явно предназначена другая, менее приятная функция. Тяжелая дверь глухо захлопнулась за спиной Флоренс, и она огляделась. Деревянные стул и стол, голая лампочка под потолком, убогая железная кровать и пластиковое ведро – все здесь выглядело очень негостеприимно. Несколько странно смотрелась видеокамера, закрепленная на штативе.
Дверь впервые открылась, когда часы Флоренс, исцарапанные наручниками, показывали три часа ночи. Человек, который вошел в подвал, был в европейском костюме, напоминавшем военную форму без знаков отличия.
– Вас высылают, – сказал он и положил на стол перед ней несколько листков бумаги. – А вот куда высылают – зависит от вас.
Она заглянула в бумаги. Это было признание, написанное в форме сценария. Судя по всему, ей предстояло прочесть его вслух перед видеокамерой.
В этом тексте Флоренс сознавалась в «неестественной и аморальной связи» – однако не с женой эмира, а со своей коллегой по каналу ТВМатар Фатимой Шам. Флоренс уже довольно поднаторела в журналистике, чтобы сразу увидеть самый важный абзац. После этого она продолжила чтение. Далее она признавалась в попытке шантажа королевской семьи Хамуджей государства Васабия. Ее «постыдный замысел» заключался в том, чтобы получить с них двадцать миллионов долларов. Когда они отказались – «как, слава Всевышнему, и должны были поступить», – ее любовница Фатима Шам рассказала в эфире «злобную и лживую» историю о принцессе Хамзин.