Флорис. Любовь на берегах Миссисипи

Монсиньи Жаклин

— Подлец!

Батистина отвесила ему звонкую пощечину. Вздрогнув, Флорис выпустил ее. Он страшно побледнел. Его зеленые глаза сверкали во тьме.

— Прости меня, я не знал, что ты так остервенеешь… Мне показалось, что я тебя понял!..

Из груди Батистины вырвался звук, напоминавший рыдание.

— Ты — понял… да ты вообще никогда ничего не понимал!

Флорис примиряюще взмахнул рукой.

— Ах! Нет, не подходи, — приглушенно вскричала Батистина, хватая вилы, — будь ты хоть самый распоследний мужчина на всей земле, я все равно не дам тебе до меня дотронуться!

Флорис догадывался,

как она была хороша в эту минуту: разрумянившаяся от гнева, с разметавшимися по плечам кудрями. Он холодно развернулся.

— Как бы плохо ты обо мне ни думала, я не из тех, кто берет женщину против ее воли, пусть даже после многих других мужчин! Тебе нечего бояться, дорогая… ну, может, ты все-таки объяснишь мне, что здесь происходит? — спросил Флорис, подходя к маленькому окошечку.

— ЭТО ВОССТАНИЕ РАБОВ!

Когда Батистина произносила эти слова, голос ее дрожал. Все еще во власти ревности, Флорис не заметил ее волнения. Холодно отстранив девушку, он вскарабкался по ступенькам и сверху оглядел поляну и поле позади амбаров. Повсюду царила лихорадочная суета. Повинуясь приказам Жанно и еще одного великана, в ком Флорис признал раба по имени Ганнибал, с десяток негров готовили лошадей: насыпали им овса, обтирали соломой, а некоторых сразу же впрягали в коляску, фаэтон или двуколки. Женщины, дети и старики теснились вокруг большого костра. Это они пели странную заунывную песню. Один из стариков отбивал ритм на маленьком круглом барабане: с одной стороны барабан был обтянут кожей, а с другой на него были натянуты две струны. Флорис никогда не видел такого музыкального инструмента.

Крики пленника возобновились. Флорис нахмурился. Зрелище связанного обнаженного мужчины отнюдь не приводило его в восторг.

— Да это же Жирон! — внезапно воскликнул молодой человек, узнав наконец в распухшем от укусов москитов человеке лакея герцога де Бель-Иля. То и дело какая-нибудь женщина из сидевших; вокруг костра, вставала, подходила к лакею и плевала на него, а потом возвращалась на свое место.

Батистина поднялась к Флорису. Она тоже заглянула в окошко, стараясь, впрочем, не слишком приближаться к молодому человеку.

— Мы не можем оставить несчастного в таком состоянии! — тихо произнес Флорис.

— Я же тебе сказала, чтобы ты ни во что не вмешивался! Тем более что он — отвратительный тип и вполне заслужил свое наказание! — спокойно заявила Батистина.

— Что ты говоришь!

Неожиданно Флорис обнаружил, что перед ним стоит совсем другая женщина: уверенная в себе, не имеющая ничего общего с той хорошенькой девушкой, которую он всегда знал.

— Ничего особенного. Рабы подвергли Жирона такому же наказанию, какому он обычно подвергал их самих. Я давно говорила моему… словом, герцогу де Бель-Илю, чтобы он уволил своего лакея… Жанно предупреждал меня! На плантациях всем распоряжался Жирон. Из-за малейшего пустяка он привязывал людей обнаженными к дереву и оставлял так на целую ночь, отдавая их на съедение тучам москитов, а сам в это время отправлялся насиловать женщин в хижины, оставшиеся без мужчин… Как это отвратительно… Будь моя воля, я бы освободила всех рабов, но твоя гадюка успела их продать, и вот результат! — с упреком заявила Батистина.

Флорис даже подскочил.

— Черт побери, что они сделали с Эмилией?

Только

теперь он осознал, что совсем забыл о ней. Батистина уселась на охапку соломы. Вид у нее был вполне удовлетворенный.

— Бог мой, они собирались убить ее, но, если бы я знала, что ты так огорчишься, я бы приказала им просто отрезать ей язык!

— Хватит! Каким же чудовищем ты стала! — выкрикнул Флорис, дрожа от возмущения.

И тут, словно уличая Батистину во лжи, раздался вопль, от которого волосы становились дыбом:

— А-а-а-а-а! На помощь! Вас всех накажут! Поймают! Схватят! Вас всех колесуют, грязные негры! Я не желаю, слышите вы?! Отпустите меня! А-а-а-а! Пустите меня!

Флорис устремился к окошечку и облегченно вздохнул. Двое рослых негров несли Эмилию к коляске. У нее были связаны щиколотки и запястья. Крики ее напоминали визг свиньи, которую хотят зарезать. Во всяком случае, слушая ее вопли, можно было с уверенностью сказать, что язык ее до сих пор на месте. Она отбивалась, изрыгала проклятия, пыталась укусить своих конвоиров и ревела все громче и громче. Подбежал Ганнибал и заткнул ей рот солидным кляпом.

Визги превратились в сдавленный писк. Когда крики Эмилии утихли, Флорис почувствовал внутреннее облегчение. Он знал, что, сидя в полутьме, Батистина с усмешкой внимательно наблюдает за ним. Он постарался принять подобающий вид.

— Почему они увозят ее с собой?

— Сожалею, но мы вынуждены лишить тебя твоей очаровательной невесты! Ради нашей безопасности мы берем ее с собой! — уверенно ответила Батистина.

— Нашей? Значит, ты уезжаешь с ними?

— Да, Флорис… и совершенно добровольно!

Флорис мгновенно пришел в отвратительное расположение духа. Внизу Жанно, Ганнибал и другие рабы помогали женщинам и детям забираться в повозки. Среди беглецов мелькали белые лица. Это были проститутки и старая Элиза. Женщины усаживались потеснее, забирая на колени малышей. Мужчины садились верхом на коней. Они собирались ехать так, как обычно разъезжали по хлопковым плантациям и полям сахарного тростника: без седла и босиком. Оборванные снизу холщовые полосатые штаны у мужчин и потрепанные платья у женщин составляли все достояние рабов.

— Быстло, быстло… На лассвете мы должны быть уже далеко! — кричал Жанно.

— Вам не испугать меня, собаки! Вы все будете болтаться на виселице!

Два молодых негра вывели из овчарни еще одного пленника, изо всех сил пытавшегося сохранить надменный вид. Это был лейтенант Прадель. Его закинули в коляску рядом с Эмилией и проститутками. Свинья встретила его увесистым тумаком; негры поняли, что за офицером будут присматривать, как за новорожденным младенцем!

— Эй! Давай к нам, принцесса! — в один голос завопили Тонтон и Золотая Ляжка.

Батистина высунулась в окошко.

— Я иду, друзья мои!

— А как же он, маленькая плинцесса? — недоверчиво выкрикнул Жанно.

Взоры несчастных изгнанников обратились к Флорису, чей силуэт угадывался за спиной Батистины. Флорис метнулся в сторону, но было поздно. Растревоженные рабы соскакивали с лошадей. С присущей их племени кошачьей грацией они быстро окружили конюшню.

— Я же просила тебя не высовываться! — укоризненно произнесла Батистина.

— Куда вы направляетесь? — спросил Флорис, презрев упрек Батистины.