Флорис. Любовь на берегах Миссисипи
Шрифт:
— Как ты думаешь, Жанно, сумеем ли мы уйти от погони?
— Почему бы к нет, маленькая плинцесса… вот уже год, как все, что ты делать, удаваться!
— Да, но… это совсем другое!
Казалось, Батистина хотела что-то сказать, но не решалась.
— Совсем не длугое… мы по-плежнему не быть свободны… бедные беглые лабы!
— Мы убежим отсюда, Жанно, клянусь тебе!
— Я тебе велить… и тепель я велить ему, сегодня он был совсем плавильный. Ты знать, я не любить его… я думать, что он к тебе плохо относиться… он твой влаг… он всегда хотеть пличинить тебе зло… но тепель я считать, что он не любить
При этих словах Жанно сердце Флориса сильно забилось. Он с нетерпением ожидал ответа Батистины. Неужели, наконец, он узнает сокровенные помыслы этой чумовой девчонки? В карете воцарилась тишина. Ее нарушил голос Батистины:
— Расскажи мне о твоей стране, Жанно…
Флорис в ярости сжал кулаки. Он впервые встречал такую упорную и своенравную особу, если не считать самого себя. При этой мысли он улыбнулся. Конечно, он и Батистина так похожи! Вот почему они все время ссорятся и никак не могут, договориться.
— Это не холошо, вспоминать глустно… маленькая плинцесса!
— Нет, рассказывай, Жанно… Посмотри на меня: иногда, когда я закрываю глаза, я снова вижу Францию и Мортфонтен… В такие минуты я счастлива, Жанно, и я жду…
— Значит, тебе плохо с нами?
— Да нет же, нет, это совсем другое! Не упрямься, расскажи мне о твоей стране, мне так хочется послушать!
Флорис понимал, что это была своего рода игра, ритуал, правила которого были известны только этим двоим. Словно капризный ребенок, Батистина канючила: «Расскажи мне эту сказку, хотя я ее уже наизусть знаю».
— В Афлике, маленькая плинцесса… я жить в очень класивом селенье на белегу моля, мы иметь очень класивые лодки, чтобы ловить лыбу, мы также охотиться в лесу… Очень класивый лес, с большими делевьями… Я быть сталший сын великого вождя, его все очень уважать… моя отец и моя мать, оба быть кололевской клови… Каждое утло я и мои блатья плавать в моле и не бояться акул. В Афлике я ничего не бояться… Я хотеть жениться на сталшей дочели длугой вождь, но плиходить злые белые на больших колаблях, забилать всех челных юношей и увозить их в лабство… Но ты понимать, плекласная плинцесса, что тепель все быть очень далеко… Мало-помалу я уж забыть Афлика… Если мы стать свободны, мы с ладостью оставаться здесь… очень класивая стлана… жалкое солнце, как в Афлике… О! Да ты меня не слушать, маленькая плинцесса… ты спать… бедняжка!
Жанно укрыл девушку одеялом, выбрался из экипажа и направился в лагерь.
Флорис подождал немного, а потом вышел из своего укрытия и подошел к Батистине. Она спала, поджав ноги, словно молодой олененок. Вид у нее был измученный. При свете луны ее длинные ресницы отбрасывали на щеки густые тени.
«Интересно, с чего это она так подружилась с этим молодцом?» — думал Флорис, и сердце его сжималось от ревности.
Никогда Батистина не говорила с ним так пылко, так нежно и так искренне, как с этим негром.
Солнце еще не встало, когда Ганнибал растолкал задремавшего на часах Флориса. Беглецы стали решать, по какой дороге двигаться дальше.
Флорис и Жанно считали, что надо идти на восток, к Аппалачским горам. Ганнибал, Батистина и Резеда, напротив, думали, что безопасней будет переправиться через Миссисипи и направиться на северо-запад, пройдя через земли осаджей [32]
— Давайте подойдем к Батон Руж, — предложил Флорис, — и я отправлюсь на разведку. Одного меня они вряд ли заметят… В зависимости от того, что мне удастся узнать, мы и примем решение!
32
Оклахома. — Прим. автора.
33
Колорадо. — Прим. автора.
Это было мудро. Конечно, негры неохотно отпускали Флориса одного, но они прекрасно понимали, что ни один раб не может незаметно появиться в поселке.
Во дворах уже пели петухи, когда Флорис достиг первых домов поселка. Батистина, рабы и девицы ждали его, затаившись в зарослях сахарного тростника. Ганнибал же, как самый недоверчивый, крался за ним по пятам, прячась в поле среди кукурузных стеблей, держа в руках заряженное ружье, готовое в любую минуту выстрелить. Флорис знал, что за ним следят Воспитанный Ли Каном, он никогда не забывал, что на затылке тоже должны быть глаза. Он понимал, что только время разрушит стену недоверия между ним и беглецами.
В поселке хозяйки уже хлопотали возле очагов, мужчины выпускали из стойла скотину. Флорис спешился и вошел в маленькую гостиницу, единственную на весь Батон Руж. Зал для посетителей был пуст. Флорис спокойно сел за стол и эфесом шпаги постучал по столешнице. Через несколько секунд в зал вкатился маленький человечек, чья толщина значительно превосходила его рост. Он торопливо вытирал свои жирные, словно сосиски, пальцы, о грязный передник.
— Чем папа Лардо может услужить вам, сударь?
Флорис не стал расспрашивать, что занесло итальянца в Луизиану. В этом и состояла прелесть Нового Света: здесь можно было встретить кого угодно.
— Я бы хотел супу и стаканчик вина!
— Мне очень жаль, сударь, но я только что опорожнил свою последнюю бочку. Зато у меня есть превосходный сидр!
— Хорошо, давайте сидр… Что нового в Батон Руж? — небрежно спросил Флорис.
Трактирщик бросил лукавый взор на пыльные сапоги Флориса.
— Господин едет издалека… Господин тоже ищет бунтовщиков?
Флорис поздравил себя с удачным началом. Похоже, папа Лардо был в курсе всех последних новостей.
— Вы правы, я действительно приехал из Нового Орлеана! Бежала партия рабов, и если мы их нагоним, то их песенка спета… Они здесь не проезжали?
Трактирщик перекрестился.
— Клянусь святым Комо, святой Мартой и святой Марией, к счастью, нет, сударь… А вот и мама Ларда с вашим супом!
Во время их беседы женщина необъятных размеров, еще более низенькая и кругленькая, чем ее супруг, орудовала возле очага. Теперь она поставила на стол дымящуюся миску с супом. Кухня мамы Ларды не отличалась изысканностью, но Флорис с наслаждением погрузил ложку в горячую овощную похлебку, в то время как папа Лардо, энергично размахивая руками, продолжал говорить: