Флотоводец
Шрифт:
Без этого отступления нам не понять ни одного дня из жизни человека, который создаст воинское поучение «о боевой готовности одиночного корабля». Государство — тоже одиночный корабль в мире, и его боевая готовность — смысл жизни экипажа.
Тайна неувядаемого восхищения перед личностью Кузнецова в его верности эстетизации жизни при любых обстоятельствах. Когда Кузнецов в Петрограде жил в бывших казармах императорского Гвардейского экипажа, последний Великий старец Оптиной Пустыни отец Нектарий, любимый ученик отца Амвросия послал благословление Петрограду как «самому святому городу во всей России». Таковым он и остался по сей день.
Ни один город в России не вынес столько казней, сколько выпало на долю Петрограда. А впереди была еще блокада. Благословение
Ведал ли об этом 16-летний матрос Николай Кузнецов, уроженец глухой деревни Медведки, когда явился в 1920 г. в Петроград под старинные крыши бывшего Императорского гвардейского экипажа. Видимо ведал. Судя по всем его жизненным поступкам с юности, он относился к тому типу людей, которые, не заглядывая в архивы и даже книги, знают о своей эпохе все. Он даже постигал, что Петроград к его появлению здесь, уже 217 лет является самым святым городом на Руси. Он мог не знать, что Петр I, закладывая город и Петропавловскую крепость, положил в ковчежек мощи святого апостола Андрея Первозванного. Прежде чем положить ковчежек в ямку, царь собственноручно снял дерн в форме креста. Храм, крепость и город он посвятил святому Петру, на день памяти которого родился. Но юноша Кузнецов, как и миллионы русских людей понимал, что на самом деле святой Петр это и есть сам Государь — помазанник русский. Андреевский флаг на флоте еще не был отменен окончательно. И Николай Кузнецов чистым сердцем истинного моряка понимал, что Петроградом город зовется по Петру, преобразователю русской земли, как и все в этом морском городе. Тот же кафедральный и главный храм России Исаакиевский собор назван по имени Исаакия Далматского, на день памяти которого 30 мая родился царь Петр. На самом деле храм посвящен не Исаакию, а Петру, который основал его в 1710 г., передав под церковь чертежный амбар, что у Адмиралтейской верфи — крепости. В этом корабельном амбаре царь сам вычерчивал корабли со своим сверстником Феодосием Скляевым, с которым не разлучался с 4-летнего возраста.
Главный на Руси храм Исаакиевский посвящен дню рождения Петра — государя и контр-адмирала. Он с юности не перешагнул ни через одно звание. Корабельный амбар, в котором помазанник чертил корабли, бессмертен и он вписан навечно в алтарь Исаакия, как бы собор не перестраивался бы и не менял свой облик. По существу Исаакий — это Петровский собор и Адмиралтейский.
Николо-Богоявленский храм Екатерина велела впредь именовать Морским собором. В этом смысле Исаакий следовало бы именовать Петровским, ибо ни одна церковь в мире не рождалась из корабельного чертежного амбара.
В том же 1710 г. контр-адмирал Петр Алексеевич основал Александро-Невский монастырь, сам перенес туда мощи святого князя и в его монастыре положил начало всему духовному образованию в России.
Николай Кузнецов знал самое главное, что ему следовало знать. Он приехал учиться в морскую столицу, в город Петра — корабела и морехода, и послан сюда русским Севером, где впервые царь Петр состоялся как моряк, до Азовских походов. Тогда в 1694 г. на царской яхте «Святой Петр» впервые упомянут корабельный иеромонах. И главное, Николай Кузнецов на всю жизнь запомнил слова капитана рыбачьей шхуны, на которой он был впередсмотрящим: «Настоящие моряки в России только здесь на севере».
И духовно, и флотски юношу сформировал град Петра и училище, основанное Великим Петром. В те годы начальниками училищ еще служили дворяне — офицеры императорского производства Винтер, Бологов, Ралль. Их выправку, по признанию Кузнецова, он запомнил на всю жизнь. Даже после возвращения их курса с похорон Ленина, когда Петроград стал Ленинградом еще можно было слышать в стенах морского училища обращение — «Господа!»
Дважды Кузнецов за время учебы побывал в Москве. Оба раза в связи с похоронами — сначала Ленина, а на следующий год — Фрунзе. Участие курсантов в этих общегосударственных
Но молодость клокотала в курсантах. Время было голодное, страшное, но не вялое. Много ходили на парусных ботах по Неве. Вожаком в гребно-парусных вылазках всегда был Кузнецов. Он считал, что на нем, как на потомке помора, лежит особая морская миссия. «Настоящие моряки только на севере» вспоминал он слова командира шхуны, услышанные им в море подростком.
Столовая зала в Морском училище всегда считалась одним из самых вместительных помещений Питера. Не раз там проводились общегородские партийные конференции. Часто пел Шаляпин. Но драить до блеска эту палубу приходилось потом курсантам. Курсанты гордились своим училищем и городом. Морской кадетский корпус оставил им в наследство беззаветную любовь к России и такую же веру в правду. Все в училище было подлинным, ибо флот держится на верности и чистоте отношений. Облик города на дельте полноводной реки и стены училища, которые видели всех русских флотоводцев и императоров, эстетически формировали души моряков.
На всю жизнь в памяти Кузнецова остался Компасный зал родного училища. Коридор, который вел в столовую залу, в середине расширялся и принимал форму круглой светлой залы. Здесь на полу в старину цветным паркетом была выложена картушка компаса со всеми тридцатью двумя румбами. Раньше на эти румбы ставили провинившихся кадет. Стоять на румбах пришлось и поколению Кузнецова.
Со стен коридора смотрели работы крупнейших живописцев, в том числе Айвазовского и Боголюбова. Все работы подлинные. В этом великом учебном заведении все было подлинное. Любая фальшь погибала в морском воздухе этого учебного заведения.
Лето пролетало в практических плаваниях. На учебном корабле «Комсомолец» Кузнецов побывал в Швеции и Норвегии. На крейсере «Аврора», участнике Цусимского сражения, ходили вокруг Скандинавии.
Судя по мемуарам Кузнецова, курсанты, а особенно такие духовно чуткие, как земляк Иоанна Кронштадского, Николай Герасимович, хорошо отличали в училище и на флоте офицеров царского производства от начальников, выдвинутых на командные должности из рядовых моряков. Курсанты знали, что морскому делу и традициям могут их научить первые, за плечами которых вековой опыт и вся морская слава Руси. Кузнецов был особенно наблюдателен. В его записках встречается строка: «встречались даже священники из бывших флотских».
Но дух напора и веры в великое будущее русского флота исходил в основном из среды бывших революционных моряков, но и они несли потери. На следующий год по приезде Кузнецова в Петроград в крови потопили большевики восстание Кронштадских моряков.
В этой атмосфере, как говорили тогда «классовой борьбы», взрастало поколение Кузнецова. Для большинства курсантов протесты прихожан, скорее всего, воспринимались как вылазки реакционных темных масс, одурманенных церковниками. Храмы закрывались. Но силуэт Петрограда был еще императорский. Это когда Кузнецов будет учиться в академии, тогда взлетят на воздух до трех десятков великих творений церковного искусства. И среди них Спасна Водах.
Будущий нарком Военно-Морского Флота Николай Герасимович Кузнецов, а мы о нем ни на мгновение не забывали, поступил в училище, основанное Петром I, приехал в город, созданный Петром и будет командовать флотом, сработанным Великим Петром. Кто знает, может именно Петр, посланный Богом на землю выковать имперский доспех для Святой Руси в качестве вечно «удерживающего» и всегда присутствующего в своей земле и столице, выбирал с детства Кузнецова в спасители, продолжателя своего дела. Как Государь — помазанник и Первосвященник он мог умолить Господа.