Флоту - побеждать!
Шрифт:
– Это предательское решение!
– прервал адмирала князь.
– Едемте немедленно!
– Катер у борта, ваше высочество.
Катер под адмиральским флагом запрыгал по волнам Западного бассейна. Находящиеся на борту молчали, Степан собирался с мыслями, чтобы быть максимально убедительным в разговоре со Стесселем, но не использовать при этом матерных эпитетов, великий князь не посмел отвлекать адмирала, а лейтенант Азарьев тем более помалкивал в тряпочку - не ему затевать разговор с такими персонами.
Но когда пересаживались в запряжённый парой рыжих
– Поражаюсь вашему благодушию, Степан Осипович. На вашем месте я бы прихватил с собой роту матросов с винтовками, арестовал бы этого предателя Стесселя, а потом...
Макаров с интересом посмотрел на собеседника. Очень хотелось услышать на предмет 'потом'. Напрасно. На этот счёт каких-либо разумных планов у князя не имелось.
– Не стоит рубить с плеча, ваше высочество, - милосердно прервал затягивающуюся паузу адмирал.
– Сначала выясним у начальника укрепрайона все обстоятельства, а уж потом примем решение, что делать дальше.
К штабу Стесселя прибыли минут через десять, двери по дороге в кабинет генерала распахивались чуть ли не автоматически - никто даже не посмел задать вопроса по какому поводу пожаловали сюда столь мрачные и высокопоставленные особы. Только адъютант главного на Квантуне сухопутного начальника ротмистр Водяга посмел пискнуть:
– Одну минутку, ваше высокопревосходительство, я сейчас доложу о вашем визите.
Шмыгнул за дверь и выскочил обратно уже через пятнадцать секунд.
– Прошу, господа, генерал ожидает вас.
Моряки молча проследовали в кабинет, где кроме самого Стесселя присутствовали Кондратенко и Рейс.
– Здравствуйте, Степан Осипович! Здравствуйте, ваше высочество!
– слегка подрагивающим голосом поприветствовал гостей хозяин кабинета.
– Чем обязан визиту?
Вот гад!
– пронеслось в голове у Степана.
– А то он не понимает 'чем обязан'...
– Анатолий Михайлович, - начал адмирал, - я с огромным удивлением сегодня узнал, что цинджоуские позиции не только оставлены нашими войсками, но и самим войскам приказано отступать сразу на Порт-Артур без попыток закрепиться и организовать оборону где-то по пути.
– Дело в том...
– попытался встрять генерал.
– Простите, я не закончил, - оборвал попытку Макаров.
– При этом вообще не предпринимается никаких мер по обороне Дальнего, мало того, все попытки эту оборону организовать злостно саботируются генералом Фоком.
– Если мы не получим разумных объяснений, ваше превосходительство, - последние два слова Кирилл Владимирович произнёс с откровенной издёвкой, - то я непременно напишу в Петербург о том, как организована оборона на Квантуне.
– Ваше высочество, ваше высокопревосходительство, - испуганно заблеял Стессель, - я лишь выполняю приказ командующего Манжурской армией...
– Это что, Куропаткин приказал бежать от Цинджоу прямиком в Артур?
– комфлота не отрывал взгляда от лица генерала. Данное лицо начало багроветь так стремительно, что Степан даже забеспокоился на предмет скорых объятий начальника
– Да вот, пожалуйста, его телеграмма, - почти истерически выкрикнул Стессель, протягивая листок, на котором заранее было подчёркнуто: '... Не упираться на цинджоуских позициях, в случае их падения возможно скорее отходить в Артур сберегая войска для его обороны. Генерал-адъютант Куропаткин.'
– Когда пришла данная телеграмма?
– Около месяца назад. А что это меняет?
– Это меняет всё, уважаемый Анатолий Михайлович. За этот месяц флот добился кое-каких результатов в боях с японцами. Теперь нашей армии совершенно нечего опасаться высадки вражеского десанта в тылу. Наши канонерские лодки расстреляли весь свой боезапас, поддерживая приморский фланг обороны Цинджоу. Более чем весь боезапас - около сотни девятидюймовых бомб пришлось позаимствовать у генерала Белого. И все они были выпущены по сухопутным позициям японцев. Успешно выпущены. Вражеский флот, обстреливавший наши позиции, понёс немалые потери. Так объясните мне причины панического бегства Четвёртой дивизии.
– Панического?
– попытался защититься Стессель.
– По-моему, вы сгущаете краски, Степан Осипович.
– Напротив, я чрезвычайно мягко высказываюсь о событиях последнего дня...
– Непростительно мягко!
– перебил адмирала великий князь.
– Действия генерала Фока откровенно предательские.
– Ваше высочество!
– вскинулся начальник укрепрайона.
– Даже вам не позволено выдвигать подобные обвинения против генерала, который не один десяток лет честно служил России.
– Спокойно, господа, спокойно!
– вмешался Макаров.
– Обвинять генерала Фока в измене, конечно, преждевременно...
– Никакой измены не было, - поспешил вмешаться осмелевший Стессель.
– Фок выполнял мой приказ, а я выполнял приказ Алексея Николаевича...
– А на кой чёрт мы тогда с вами нужны, господин генерал, - ехидно поинтересовался Степан.
– Чтобы выполнять приказы месячной давности? Не учитывая оперативной обстановки? Чтобы задницы свои, простите за выражение, приказами начальства прикрывать? Нет! У нас с вами 'беспросветные'* погоны на плечах знак того, что мы умеем принимать решения исходя из сложившейся обстановки.
– Чего же вы от меня хотите?
– Во-первых, немедленного смещения Фока с должности начальника дивизии, во-вторых, прекращения отступления подчинённых ему сил к Артуру. Пусть закрепятся на Тафаншинских высотах и возможно дольше удерживают японцев на дальних подступах к крепости и порту.
– Если противник бросит в преследование значительные силы...
– попытался возразить генерал.
– У противника нет этих 'значительных сил', его войска обескровлены после нескольких недель боёв, подкрепления подойдут нескоро. К тому же наш флот постарается максимально затруднить доставку новых контингентов японцев на материк. В самые ближайшие дни я намерен вывести эскадру в море - повреждённые ранее суда уже закончили ремонт и мы сильны как никогда.