Фолклендское коммандо

Написав новое предисловие к свежему электронному изданию «Фолклендское коммандо», я решил сохранить прежние, написанные к первоначальному изданию 1984 года, и изданию 2001 года. Это необычно. Но книга была написана 30 лет назад и трижды переиздавалась за тот период истории, в ходе которого мир вышел из тупика ядерной войны в опасный мир асимметричной войны и распространения ядерного оружия.

Моя собственная точка зрения изменилась столь же фундаментально. От точки зрения профессионального солдата до мнения бывшего журналиста, ныне писателя, управляющего медицинским научно-исследовательским фондом Оксфордского

университета в области неврологии постбоевых проблем военнослужащих.

Вы, конечно, можете просто пропустить введение и перейти непосредственно к началу 1-й главы этой книги.

Если вы хотите исследовать эволюцию различных военных вопросов, которые я здесь обсуждаю в течении этих решающих десятилетий или мои личные чувства и взгляды, читайте дальше.

Некоторые карты и иллюстрации включены в это электронное издание книги в соответствующих местах текста. Вы, также, можете получить к ним доступ через указатель в разделе «Карты и иллюстрации».

Я пишу из комнаты на втором этаже (с видом на площадку для крикета) Штабного колледжа в Кэмберли. Спрятанные от суеты Королевской Военной академии в Сэндхерсте, за зелеными лужайками и деревьями, его мраморные залы увешаны портретами усатых генералов и стеклянными витринами с теперь поношенной униформой, которую носили известные люди в битвах, вошедших в учебники истории. Колонны вокруг центральной галереи покрыты именами погибших в полузабытых войнах в непроизносимых местах с аккуратными пометками «умер от ран», «умер от болезни» или «погиб в бою». К тому времени, когда весть об их исходе (да и вообще о том, что они когда-нибудь происходили) достигли внешнего мира, эти битвы давно уже закончились.

Через два года после того дня, когда аргентинская «Buzo TАctico'» (рота военно-морских коммандос) высадилась в Маллет-Крик на Восточных Фолклендах (2-го апреля 1982 года), мои воспоминания об этом остаются свежими, некоторые из них глубоко врезались в память. Однако весь этот эпизод стоит особняком от всего остального.

Обычное слияние событий и переживаний, помещенное в контекст, кажется невозможным по отношению к моими воспоминаниям в саге о Фолклендах. Я подозреваю, что это явление широко распространено: неспособность связать географическую изоляцию этих островов и политическую проблему, которую они сейчас представляют, с национальным подъемом, вызванным их оккупацией и возвращением в 1982-м году. Другие страны разделяли это волнение, и, все же, сегодня пренебрежительно говорят о мудрости отправки нашего Экспедиционного корпуса из-за столь незначительной материальной выгоды. Даже некоторые из наших людей делают это. Принципиальный вопрос, по-видимому, был забыт.

Это было необычное событие, возникшее, казалось бы, из ниоткуда. Для нас, его участников, наблюдавшими стабильность повседневной жизни, с ее рутиной и умеренными волнениями, казалось, что мир внезапно сошел с ума.

Внезапно все это закончилось. Период с момента, когда аргентинские коммандос забросали фосфорными гранатами казармы Королевской морской пехоты в Муди-Брук, до того, как три дня спустя Экспедиционный корпус вышел в море, был периодом интенсивной подготовки и хаоса. Было неясно, что собирается делать Экспедиционный корпус некоторые даже думали, что мы просто немного поплаваем, а потом вернемся домой. Оказавшись в море, он погрузился в летаргию ожидания, время было занято тренировками и прослушиванием мировых новостей. Как и для большинства других людей, переживших войну, это скучно и без удобств но, прежде всего, тревожно.

Как только начались военные действия с захватом Южной Георгии 25 апреля, а затем сражения на море (потопление крейсера «Генерал

Бельграно» 2 мая и успешная атака ПРК «Экзосет» на эсминец «Шеффилд» 4 мая), мы все сосредоточились на задачах, которые нам предстояло выполнить. Летаргия полностью испарилась. Все были взвинчены и напряжены, события, казалось, происходили быстро. Поскольку это реальная история, захватывающие моменты случаются слишком внезапно (а иногда и слишком часто) для хорошо построенного сюжета. Их разделяют периоды скуки, усугубляемой условиями, отсутствием удобств и постоянным грызущим беспокойством. Что касается нас, то, как только 3-я бригада коммандос благополучно высадилась на берег, развязка была очевидна. Вопрос был лишь в том, когда «Арджи» поймут, что к чему, и сдадутся. Таким образом, для нас финал наступил без особой драмы, как тягостный и предрешенный результат, затянувшийся на несколько недель.

Капитуляция аргентинцев тоже не стала внезапным облегчением. Это создало совершенно новые проблемы, и мы застряли в восьми тысячах миль от дома. Короче говоря, как у истории, у нее есть недостатки с таймингом и сюжетом.

Если сравнивать с битвами, высеченными в мраморе возле фойе с балконом штабного колледжа, то найдется не только немало различий, но и некоторое сходство. Все это происходило далеко от дома в той части света, которая многим казалась ближе к Шотландии, чем к Южной Америке. Расстояние было максимальным, которое мог предполагать любой сценарий (учитывая географию земли) для амфибийной группы, действующей без опоры на дружественный порт. Скорость, с которой была проведена операция, не имеет себе равных и все закончилось необычайно быстро.

Современные средства связи означали, что командующие на месте (командующий сухопутными силами бригадный генерал Томпсон и командующий военно-морской оперативной группой контр-адмирал Вудворд, а позже, когда к нам присоединилась 5-я бригада, дивизионный генерал Мур) ежедневно разговаривали с командующим адмиралом Филдхаусом в его штабе в Нортвуде. Адмирал Филдхаус ежедневно выступал перед премьер-министром и ее небольшим Военным кабинетом со всеми вытекающими отсюда рисками микроуправления.

В этом было отличие от англо-бурской войны, когда военные новости приходили в течении недель, поэтому командиры просто продолжали сражаться. Хотя расстояние и отсутствие независимых средств передачи историй, означали, что средства массовой информации оказывали меньшее влияние, чем в других недавних войнах, это было совершенно не так для людей из Оперативной группы. Мы были заядлыми потребителями медийных рассуждений даже устаревших газет и Всемирной службы Би-би-си. Интерес к политическим маневрам был острым на раннем этапе и моральных дух колебался в зависимости от того, как СМИ рассматривали ход дипломатических переговоров. Когда дипломатия потерпела неудачу и началась война, зловещие заголовки в некоторых газетах заставляли нас чувствовать себя неловко а некоторые заставляли нас сердиться.

Отставные кабинетные адмиралы-пандиты, выступавшие в телевизионных новостных программах и газетных колонках, были продуктами мирного времени, не имевшими боевого опыта. Иногда их дико неточные заявления были забавны, но, когда они начинали делать правильные выводы (например, обсуждение предстоящего нападения на Дарвин и Гус-Грин, пока десантники обливались потом в болотах и колючей траве лагуны Легна, перед внезапной ночной атакой) это казалось бесчувственным и нескромным. Конечно, они лишь строили догадки как и аргентинцы. Конечно, их предположения могли помочь в создании впечатления еще одного диверсионного рейда (эскадрон «D» 22-го полка SAS совершил рейд на Дарвин в ночь высадки в Сан-Карлосе). Однако такая интерпретация действительно, слишком милосердна, поскольку в ту ночь для гарнизона в Грин-Гус вертолетами перебросили подкрепления.