Форма жизни

Драу Михаэль

Эрих помолчал, глядя в пространство над плечом Мортэма, а потом заговорил снова — низко и даже слегка нараспев:

— Что было, то и будет. И что делалось, то и будет делаться. Нет памяти о прошлом. Да и о том, что будет, не останется памяти у тех, кто придут после.

Мортэм молчал, глядя на него мутно-белёсыми глазами. Хрящи и кости уже подгнили, плохо держа тело в прямоходящем состоянии, но в эвтанаторе всё ещё угадывалась былая стать и военная выправка. Резугрем почувствовал ностальгию.

— Вы всё равно не. Должны были так. Поступать, —

просипел боевой зомби.

— Почему? Кем сказано, что я должен и что не должен делать? — скривился в ехидной усмешке Резугрем. — Разве в уголовном кодексе есть статья, предусматривающая наказание «За выпускание на свободу боевых зомби»? Или, может быть, в древнем Священном Писании сказано «Да не выпустит никто боевых зомби на свободу»? А? что ещё может быть указом человеку?

— Вы. Не. Человек.

Резугрем сомкнул губы. Отвернулся к окну. И проговорил:

— Почему же? Разве срезанный цветок престаёт быть цветком? — он хохотнул. Потом снова взглянул на Мортэма и воскликнул, взмахнув рукой:

— Посмотри на нас с тобой, мальчик мой. Несколько десятков кило гнилого мяса и потрохов. ЭТО и есть ЧЕЛОВЕК.

Мортэм опустил глаза.

— Почему тебя так волнует судьба этого мяса, а? — тихо произнёс Резугрем. — Какая-то часть его ещё дышит, бегает, жрёт и срёт, а другая — гниёт, но тоже бегает и жрёт. Почему ты считаешь, что надо вмешиваться и уничтожать ту часть мяса, что гниёт? Пусть себе. В конце концов, век её намного короче той, что не гниёт. А дряни от живых гораздо больше, чем от мёртвых. И ты это знаешь. Эвтанатор.

Мортэм молчал. На секунду в его мозгу мелькнула искорка памяти о Роберте. О живом и о мёртвом.

— Мёртвое должно. Покоиться, — проговорил, наконец, боевой зомби.

— И ты упокаиваешь, — кивнул Резугрем, глядя в пыльное окно. — Чему тебя научили, что ты умел делать лучше всего всю свою жизнь, то и продолжаешь делать после смерти. Забавно. И как, получается?

— Да. Осталось немного. Но я… Я сам скоро не смогу. Действовать. Поэтому я должен. Был успеть. Прийти к вам.

Эрих чуть улыбнулся.

— Отомстить?

— Упокоить. Как и прочих. Мёртвых.

В кабинете воцарилась тишина. Но не напряжённая, а спокойная, безмятежная. В луче света танцевали пылинки.

— Мёртвых, — просипел Резугрем. — Что ж. Это хорошо, что ты пришёл. Я ведь думал о тебе. И о твоём ремесле. Я ждал. Я хочу покоя и тишины. Пустоты.

Он опустил голову.

— Всё живое стремится к смерти. А всё мёртвое стремится к пустоте.

Потом он, ковыляя и потрескивая расходящимися сухожилиями, приблизился к боевому зомби. Два мертвеца, с которых пластами сходила плоть, а внутренности переплавлялись в студенистое гнилое желе, стояли друг напротив друга и молчали.

Потом Эрих произнёс:

— Скажи мне, Мортэм. Что ты видишь перед собой?

— Я. Вижу, — зомби чуть шире раскрыл глаза, удержав себя от того, чтобы не сделать шаг назад от этого ужасного и страдающего создания. — Я. Вижу. Смерть.

Резугрем мягко улыбнулся, неловко скрежетнув зубами.

— Смерть?

Пусть будет смерть. Но видит Бог, я хотел дарить жизнь. А теперь сделай, что должен.

Мортэм поднял своё оружие и приставил его к подбородку биолога. Тот шагнул ближе и обнял мёртвого солдата.

— Спасибо. Дэрек.

В наступившей тишине грохнул выстрел, и хрупкая, гнилая плоть разлетелась в разные стороны настоящим фонтаном. Тело Резугрема, дёрнувшись, обмякло и тяжко осело на пол.

Мортэм помедлил, приглядываясь, не стоит ли произвести ещё один выстрел для верности. Но Эрих Резугрем, гениальный биолог, глава «Танатоса», Смерть во плоти, просто груда гнилого мяса, валялся у его ног мёртвым. Действительно и окончательно мёртвым.

Он будто бы обнимал ноги Мортэма в благодарность за то, что тот оказался единственным существом, оставшимся с Эрихом до самого конца.

Потом эвтанатор развернулся и вышел из пыльного, тихого кабинета, затянутого паутиной. Где есть гниющее мясо, там есть мухи. А где есть мухи, там есть пауки. Там есть жизнь.

Эпилог

Эвакуация с разоренной колонии происходила в несколько этапов. Первыми, разумеется, покинули заражённое место послы и правители, затем — богатая верхушка из тех, кто не попал под власть Вампира и его «чумных притонов», как брезгливо прозвали клубы Лорэлая независимые СМИ. В третью очередь покидали планету все, кто предпочёл бросить насиженные места, нажитое имущество и устоявшуюся жизнь. Многие жили здесь на протяжении нескольких поколений, и жизнь в других колониях, на других планетах, казалась гораздо более пугающей, чем опасность угодить в когти разгуливающим по улице мертвецам. Если соблюдать определённые правила осторожности, то даже зомби не так уж страшны.

С развалом «Танатоса» многие более мелкие корпорации, а также директора, отхватившие себе кусочек от рухнувшего колосса, принялись бороться за власть в этом маленьком мирке, медленно, но верно погружающемся в хаос. Правительству Материнской Планеты не было до «Хроноса-9» никакого дела, поэтому несколько наиболее влиятельных группировок самостоятельно прибегли к помощи солдат Свободного Легиона для нейтрализации «мёртвой заразы».

Некогда цветущие и людные улицы были теперь пустынны и заброшены, лишь изредка по обочине медленно крался полуразложившийся зомби, либо бегали небольшие отряды наёмников, вооружённых огнемётами.

Ник Гэлл пошёл по стопам своего старшего брата Дэрека, наплевав на запреты матери и на извечные подначивания более старших сослуживцев, которые то и дело спрашивали, сожжёт ли Ник собственного братца, если встретит. Ник лишь огрызался и отмахивался в ответ.

Сколько можно, в самом-то деле? Если Дэрека превратили в боевого зомби, как и сказано в контракте каждого бойца Свободного Легиона, значит, это теперь не Дэрек, а ходячее тело. Толком даже не мыслящее. Любой из Свободного Легиона может стать таким же. Включая и шутников, и самого Ника.