Форт Далангез
Шрифт:
Оставив письмо на почте, я отправилась гулять по городу.
Проходя мимо собора Святого Джайлса, остановилась посмотреть на витражи. Меня, православную, смутили не только лики апостолов, показавшиеся совсем чужими. Странными показались и гербы с единорогами и херувимами, украшавшие стены храма.
Однако, убеждённая в том, что Бог услышит меня повсюду, я опустилась на камни паперти. На молитву сил не осталось, но я ждала избавления, и оно явилась, как это часто бывает в России, нежданно-негаданно.
— Амаль Меретук? Хозяйка цирка? — спросил кто-то по-русски.
— Амаль Меретук, циркачка, — ответила я.
— Я приобрёл билет. В афише указано, что это ваше последнее выступление. Господь мой всемогущий, как жаль…
Я обернулась. Перед Амаль Меретук стояли отличнейшего качества английские гетры, заправленные в туфли из буйволовой кожи самого высокого качества. Подняв глаза, я увидела манжеты шёлковой сорочки, которые выглядывали из рукавов клетчатого пиджака. Я обратила внимание и на запонки. Такие крупные сапфиры нечасто можно увидеть даже в Лондоне. Дополняло ансамбль классическое английское кепи, бросавшее тень на внушительный со специфической семитской горбинкой нос.
— Господин?..
— Леонид Однодворов, — проговорил незнакомец и, немного поразмыслив, добавил: — Глава торгового дома вдовы Шель.
Я подала руку, и фальшивый Однодворов помог мне подняться.
— Нам, православным, в Шотландии тяжело найти место для молитвы, — сочувственно произнёс он и снял кепи, чтобы Амаль Меретук смогла как следует рассмотреть его округлую, опушённую тёмным волосом плешь.
— Вы предлагаете поискать место для молитвы?
— Пока я желал бы стать вашим сотрапезником. Emploi [5] сомолитвенника отложим на потом. Вы сомневаетесь? Колеблетесь? Но почему? На мой взгляд, вы давно уже не ели и не пили ничего достойного по причине жёсткой экономии, к которой вас привело…
5
Трудоустройство (англ.).
— Довольно! Скажите попросту, в двух словах: зачем я вам?
— Вот это по-нашему! По-русски! Так сразу, среди улицы брать быка за рога. В emploi быка в данном случае выступаю я, Ибрагим Жвиц… ах, простите… Однодворов! Конечно же, Леонид Однодворов! Видел вас на представлении и чрезвычайно впечатлился вашей проницательностью! В связи с этим есть предложение…
— Замужество?
— Нет!
Смущенный моей откровенностью, он наконец умолк.
— Там, куда вы меня приглашаете, вы скажете, наконец, что вам угодно?
— Господь мой всемогущий! Конечно же скажу.
— Тогда для начала назовите ваше имя. Жвиц, Однодворов и Шель я уже слышала, но есть ведь и настоящее?
— Адам Ковших предлагает вам сразу и без церемоний перейти на "ты".
Умиротворённая его всесокрушающей наглостью, Амаль Меретук согласилась на обед в одном из ближайших заведений среднего пошиба. Ещё минута, и я бежала следом за ним по брусчатке соборной площади. Каблуки мои высекали искры из древних камней.
Сердце учащённо билось. Селезёнка ёкала в предвкушении выгодной сделки.
Meaningful conversation [6] состоялся в пустой кофейне. Адам Ковших с ходу дал мне понять: он приобрёл билет на последнее представление цирка не случайно. Откуда-то ему стало известно и о Холодове, которого он называл "русским интеллигентом" с некоторой пренебрежительностью. Подвоха я не опасалась, ведь никакой переписки между мной и предполагаемым женихом не существовало, а это единственное письмо, писанное в минуту отчаяния… Разве можно принимать его в расчёт?
6
Содержательный разговор (англ.).
— Ты не замужем? — с ходу спросил Адам Ковших.
— Нет… — отвечала Амаль Меретук рассеянно.
— Но хотела бы. Цирковое ремесло для молодых. А ты уже в возрасте. Сколько тебе лет?
— Кто знает?
— Понимаю. Спрашивать даму о её годах неприлично, но все же… Господь мой всемогущий! Ты находишься в связи с этим?
Он произнёс имя моего жениха. С таким выражением приказчик скобяного торговца сплёвывает на завалинке подсолнечную шелуху в каком-нибудь Бердичеве.
— Почему нет?
— Он интеллигент. Русский интеллигент! Мне всё известно из газет. Буквально всё… Господь мой всемогущий! Я просматриваю даже бульварные листки. Буквально все!
— И что?
— Ты видишь людей насквозь…
— Это и является причиной моего одиночества.
На его лице появилось забавное, жалостливое выражение. Как странно! Еврей, владелец торгового дома "Вдова Шель" — и вдруг иррациональная русская жалость к совершенно чужой ему женщине, актёрке, циркачке, гадалке. Абсурд!
— Одиночество… одиночество… Разве может быть одиноким человек, чьё имя начертано на всех афишах?
— Can’t be lonely [7] .
— Постой! Я тоже немного разбираюсь в людях. Вот сейчас ты лукавишь.
Он принялся охлопывать себя, ощупывать лацканы сюртука и брючные карманы. Уверенный в своём успехе, он действовал энергично, страстно, целеустремлённо, как истинный англичанин. Однако через минуту я заметила, как пыл его начал иссякать, взгляд отуманился скукой. Он остановился, задумался, нахмурился. Забавно! Он надеялся найти мою откровенность в собственных карманах… Я рассмеялась.
7
Не могу быть одинокой (англ.).
— Смеёшься?
— Мне нравится быть собой…
Моя весёлость воодушевила его. Так воодушевляет лядащую конягу тяжёлая сыромятная вожжа.
— И поэтому ты хочешь выйти за интеллигента?! — вскричал он. — Да знаешь ли ты, что такое русский интеллигент?
— "Русский интеллигент" — тавтология. Мокрая вода. Масло масляное. Малиновая малина. Я к тому, что если уж интеллигент, то непременно русский.
— Да знаю я! Но и ты припомни. Русский интеллигент — это тело без головы. Человек без взглядов, без принципов. Русский интеллигент — мертвец, восставший из могилы самоценности. Он бесполезен… он… Предаст тебя! Иное дело я, торгаш. Да, я — удачливый торгаш. Я ценю не деньги и не удовольствия, которые за них можно приобрести. Я ценю ощущения. Я ценю жизнь во всём её разнообразии. Я хочу всё испытать. Хочу быть как Байрон, как Суворов, как Достоевский, наконец! Господь мой всемогущий! За деньги можно купить любое ощущение. Любое!