Форточница
Шрифт:
– Что ж ты такая трудная-то, Наташа? Как я смогу тебе помочь, если ты то бросаешься на меня, то молчишь?
И это не сработало.
«Ишь, помочь он захотел… – скептически фыркнуло моё внутреннее эго. – Нашёл доверчивую дурочку. Молчим. Делаем вид, что нам всё до фени и молчим…»
***
Этим же вечером меня доставили обратно в детский дом, только уже не на милицейском «козелке», а на Костиной иномарке.
Всю дорогу меня пытали. Ну, как пытали… И доканывали расспросами, и пытались разжалобить, и тяжко
Перед тем как выпустить меня из машины, Костя сказал:
– Завтра я поговорю с директором, чтобы она не приставала к тебе. Но, пожалуйста, больше никакой самодеятельности! – от нажал на кнопку, и замок у дверцы автомобиля щёлкнул. – Всё, иди.
Наташу не нужно просить дважды. Секунда – и я выпорхнула прочь.
***
В комнате на меня налетел ураган по имени Таня.
– Преступница-то моя верну-у-улась! – повисла она на мне и чуть не сделала из живой преступницы неживую. – Фу, ты по помойкам что ли ползала? – Таня скривила лицо и с ужасом уставилась на свой халат. – Это я тебя такую ещё и обнимала! Фе!
– Ой, какие мы нежные! – ответила я и показала соседке язык.
Но Таня была права: запах – тот ещё. Самой бы смыть себя бомжатниковый душок, а потом – спать на чистой мягкой постельке! Не то после бессонной ночи и всех этих розысков и допросов я вымоталась. Все новости – завтра.
***
А днём, после школы, Таня сообщила мне очешуительную новость: малышку-Аришку поставили в очередь на операцию! Моё письмо попало куда нужно. Алёна Евгеньевна велела передать мне спасибо.
Ну, что я могу ещё сказать? Ура! Всё было не зря!
Глава 8. Первое свидание и голуби
Несмотря на то, что Костя поговорил с директрисой, Эверест сотворила мне подлянку чужими руками.
Мой поступок предали огласке перед всеми детьми. Эвелина Захаровна поставила меня лицом к товарищам по детдому и объявила, что из-за моего поступка никто не получит новогодних подарков. Провинилась я, а накажут всех. Это нам в назидание, чтобы не повадно было нарушать правила.
Сначала я насмешливо фыркнула: мол, Аришкино здоровье стоит куда дороже каких-то там безделушек. Но потом, после открытого порицания, Таня мне всё прояснила: подарки – это единственное, что скрашивает унылую сиротскую жизнь. Многие дети только и ждут дня рождения или Нового года, чтобы получить сюрприз. А я, гадина такая недальновидная, лишила сироток радости.
И чем ближе к новому году, тем сильнее росло общественное осуждение меня. На двери нашей с Таней комнаты появилась надпись «Пестова – крыса!!!», неряшливо выведенная белой замазкой. И сколько я её ни стирала, на следующий день надпись появлялась снова.
В мой новенький светло-бежевый пуховик кто-то сунул разбитое тухлое яйцо. Ткань настолько
Эх, ребята-ребята, не ту вы крысой обозвали.
Я, конечно, понимаю, что все мы сироты и отказники, и состраданию ближним нас никто не учил, но я не хотела лишать подарков всех. И не я придумала такое наказание.
Пуховик-то я отстирала за два раза. И походила несколько дней в тонкой осенней куртке, пока он сохнет. Прохладно, да ладно.
Но тот, кто напакостил мне, не заслуживает подарка. Так что поделом!
***
Вторая четверть лениво доползла до своего конца и зазвенела новогодними колокольчиками.
А если по существу, то по геометрии и химии мне за четверть поставили тройки. Печально. По всем остальным предметам я выклянчила у учителей четвёрки, а по географии и физкультуре и вовсе сделалась любимицей и отличницей.
Всё равно обидно. Вот, Таня в десятом классе, с ребёнком – и всё равно хорошистка. Поставила себе цель выучиться на педагога-воспитателя и идёт к ней.
Я, сколько ни пыталась задуматься, кем пойду работать, ничего в голову не приходило. Только если спорт. Но разве это профессия?
Так что остаётся мне скалодром покорять да спать в обнимку с учебниками.
***
Угадайте что?
Тридцатого декабря к нам в детский дом приехала делегация – дарить подарки.
Эвелина Захаровна, конечно же, выставила щедрость спонсоров как свою заслугу. Мол, выползала на коленях (или на пузе), моля о празднике для бедных сироток, ага.
Все дети тут же про меня забыли, а я забыла про них, потому что… среди делегатов заметила Костю.
Что же меня тянет бегать, прыгать и на голове стоять, когда его вижу? Беда просто.
Вот смотрю на него, а самой хочется вытворить что-нибудь этакое. Мысленно я прокрутила в голове, какой переполох могла бы устроить, если бы была совсем дурочкой. Сердце в груди отбивало ритм колёс скорого поезда. Тудух-тудух, тудух-тудух…
Эверест сверлила меня своим фирменным плотоядным взглядом, как бы говоря мне, что я, убогая, не достойна даже самого захудалого подарка.
«Ну и ладно. Мне всё равно ничего не надо», – мысленно ответила я ей и показала фигу. Тоже мысленно, разумеется.
Тем временем младших уже одарили всевозможными игрушками, и процессия плавно двинулась к старшим, то есть ко мне в том числе.
Костя взял подарочный пакет с подоконника, стоявший отдельно от остальной горы коробочек, и направился в мою сторону.
«Ой, пройди мимо, – взмолилась я про себя. – Меня нет. Фу! Это не я! Кыш, кыш!»
Увы.
– Привет. Это тебе. С Новым годом! – сдержанно поздравил он, будто забыл, как я облила его кипяточком.
Я опустила взгляд в пол, спрятала руки за спину и отрицательно покачала головой.