Шрифт:
1
Время... Почти никто его не чувствует, и о нём бы благополучно забыли, если бы не глупая затея считать дни, а особенно дни рождения. Хотя не важно, сколько женщине на самом деле лет, если она танцовщица. Хочешь почувствовать, что соединяет небо и землю - танцуй. Хочешь забыть все невзгоды хотя бы на время - танцуй. Хочешь побыть немного ветром, птицей и цветком одновременно - танцуй, хочешь разучиться бояться ливней - танцуй. Хочешь узнать секрет вечной юности -
Илона вдруг застала себя тридцатипятилетней на арене ледового дворца, выписывающей коньками восьмёрки с восьмиклассниками. И расстроилась "я старше их на, страшно подумать, сколько", а потом обрадовалась "но мне хорошо среди них, у меня фигура, как у девочки, радость в глазах, и я отлично царапаю лёд. Значит у меня, как и у них, всё ещё впереди".
И вообще иногда самое интересное начинается тогда, когда решаешь, что пора писать мемуары. Возраст - не повод для грусти, но повод для обновления.
Каждый новый год - всего лишь дополнительный стимул, чтобы следить за собой и выглядеть ещё моложе.
На другой день Илона обнаружила себя висящей вниз головой на пилоне. Усмехнулась "в твоём-то возрасте пора бы..."
"Ага! Праправнуков растить", - и уверенно вышла из "бочки" в "супермена".
2
Ничто так не поднимает самооценку шикарной женщины, как встреча с бывшими.
Бывших у Илоны почему-то было много, вернее, бывшие были как бы не совсем и бывшими. Их не было в будущем, но они все еще присутствовали в настоящем. У Бывших не было лиц и имен, они были просто Бывшими, как тени...
– Семейное положение - двусмысленное... Понимаешь...
– пыталась Илона, слегка уже пьянея, сформулировать мысль, отвечая на любимый вопрос Бывших.
– Парадокс в том, что ты возвращаешься тогда, когда я понимаю, что мне хорошо и без тебя. Знаешь, в моей жизни происходит что-то странное. Мои бывшие возвращаются ко мне, некоторые спустя много лет, все просят об одном и том же: дать им второй шанс. То есть все вместе, не зная об этом, просят совершить второй виток того же круга. Но зачем мне этот круг, если я знаю наперёд, что он замкнутый? Я могу понять тех, кто уходит, но не могу понять тех, кто, уходя, возвращается. Если человек тебе нужен, зачем уходить? Если не нужен, зачем возвращаться? Вообще я не верю лимону, уверяющему, что следующей весной на нём вырастут апельсины. Нет, надо вверх, на новый виток, к новым чувствам, а на этом витке вместо себя я оставлю своё прощение.
– Ты становишься все более шикарной и все более непонятной, складывается такое впечатление, что ты живешь в каком-то своем мире, и тебе в нем хорошо, и больше не нужен никто, - Бывший с недоверием и восхищением окинул взглядом Илону.
Она вскинула бровь в ответ. Усмехнулась.
– Я живу в восхитительном мире глаМУР-Ра...
– Вот только этого не надо, - достал он из кошелька клубную карту, по которой полагалась скидка в этом ресторане.
– Скажи
– Все-таки, может, дадим друг другу еще один шанс?
– Ннет... Я подумала и решила, что все-таки нет, - на самом деле Илона и не думала думать.
– Жаль...
– Ничего, первый блин комом, - вздохнула Илона.
– Сколько у тебя было уже блинов, что хватит на целую Масленицу, - не остался в долгу Бывший.
– Если кто-то что-то сказал с умным видом, это отнюдь не означает, что он не сказал какую-то глупость, - вогнала в новый долг Илона.
– Да уж, ты не подарочек...
– Пусть я и "не подарочек", но превосходный подарок!
– Может быть, может быть... Кому-то, значит, повезет.
– Обо мне говорили и другие слова: "Да ты Кощея Бессмертного в гроб загонишь". Что ж, если принять во внимание биографию сего персонажа, то я весьма полезный человек.
– Это точно. Кто же такое посмел тебе сказать?
– одобрительно засмеялся Бывший.
– Мой папа, конечно. Другому я бы не позволила. Пойдем, - окинула взглядом ресторан, считавшийся лучшим в городе.
– Мне кажется, здесь слишком демократично...
3
Домой Илона вернулась на такси, одна. О, в такси "Апельсин" она была в числе вип-клиентов, и в этот раз, наверное, за то, что третий день подряд возвращается домой на их апельсиновом такси, за ней прислали микроавтобус со столиком у окна.
В салоне, как будто специально для нее, звучала замусоленная песенка про лабунтены.
– Вы не могли бы сменить музыку, - раздраженно попросила Илона.
– Плохие ассоциации...
– Понимаю...
Доцокав до квартиры, Илона, не снимая туфлей, бросилась на кухню, к посудному шкафу.
Тарелки и чашки осыпались осколками и скалились с пола, но этого было мало. Стало легче, но ненамного. Никто не понимает ее, никогда не поймет, им просто не дано ее понять.
Покачиваясь (зачем же снова было пить?!) Илона взяла последнюю чашку из сервиза, разогналась, чтобы мельче были осколки.
Чашка отомстила за сервис, ударилась о зеркало, осколок летит стрелой, много почему-то осколков, как иней.
Еще пытаясь удержаться, Илона ухватилась за разбитое настенное зеркало, пальцы в кровь, соскользнула на каблуках в осколки.
Стекло вонзилось в щеки. Сколько крови... Почему так много? И руки тоже в крови...
5
Было странно затеряться в больничных очередях, обычно расступавшихся перед Илоной. Но теперь никто не узнавал в испуганной девушке в зелёнке с нитками, торчащими из лица, как у плюшевого медвежонка, Илону, в ответ на вопрос "что произошло?" испуганно бормотавшую что-то вроде "ставила в вазу цветы, поскользнулась, и ваза вдруг разбилась".
И вообще было странно, что все это происходит с ней, и ей, а не героине какого-то бездарного сериала накладывают швы.