Фрагменты прошлого
Шрифт:
– Ей, наверное, уже восемь?- спросила Рэйчел у Бренды.
– В третий класс осенью?
Черт, даже сопоставление возраста с классом было загадкой для Ханны. Она знала только, что пятилетние дети ходили в детский сад, а подростки - в среднюю школу.
Но ее сестры заняли свои места в этой группе, как будто они всегда были здесь и будут. Ханна прошла мимо них и проскользнула в комнату матери.
Ее мама сидела за маленьким столом, сжимая в руке кусочек пазла. Она подняла голову, и на ее бледном лице отразилось вежливое замешательство.
– Привет, - осторожно
– Доброе утро!
– воскликнула Ханна, решив сегодня придерживаться веселого нейтралитета. Она подвинула стул поближе к маме и села.
– Я вижу, у тебя наконец-то есть пазл.
– Да. Это картина.
Это была не картина, а фотография цветов, настолько яркая, что выглядела почти сюрреалистично даже для более ясных глаз Ханны. Кусочки были большими и их легко можно было соединить.
– Это прекрасно. Я знаю, как сильно ты любишь садоводство.
– Люблю!
– ответила Дороти.
– Цветы, конечно, красивые, но овощи гораздо лучше. Вы так не думаете?
Всегда такая практичная. Она медленно положила свою дрожащую руку на место и прижала кусочек.
Ханна оглянулась через плечо. Она не видела сестер в коридоре, но все равно слышала их смех и разговоры. Она хотела начать этот день с приятного воссоединения. Она собиралась притворяться час или два. Но как только ее семья войдет, Ханна не сможет задавать никаких важных вопросов. Рэйчел вмешается. Дети будут слушать.
Она прочистила горло.
– Твой огород всегда был предметом зависти нашего квартала. Помнишь, когда Лоррейн Давенпорт сказала, что тебе следует запретить участвовать в окружной ярмарке, потому что твой зимний кабачок выигрывает каждый год?
На этот раз улыбка матери была настоящей.
– Я не хотела поднимать шум, поэтому отказалась от участия в тот год. И все равно она не выиграла.
Ханна засмеялась.
– Совершенно верно. После этого она почти ничего не говорила о твоем кабачке.
– Нет, не говорила.
– Ты уверена, что не хотела поднимать шум?
Мать засмеялась.
– Я действительно не хотела.
И Ханна поверила ей. Она наклонилась чуть ближе и понизила голос.
– Моей любимой частью твоего сада были цуккини, потому что ты готовила из них хлеб. Буханки и караваи, пока ими не была забита полностью морозилка. Боже, я до сих пор помню этот запах, и кусочки масла, тающие на теплом ломтике.
– Это было любимым блюдом Ханны, - ответила она.
Ханна замерла и попыталась придумать, как ей поступить, чтобы не спугнуть Дороти и не испортить ей настроение.
– Да. Ханне это нравилось. Как тебе удалось так хорошо работать в саду?
– О, вы знаете, когда я была девочкой, у нас не было выбора. Если бы мы не занимались садоводством, нам нечего было бы есть. И в детском доме… - она замолчала, слегка нахмурившись, когда взяла кусочек пазла из розовых и красных лепестков.
– А в Биг-Суре?
– мягко попыталась Ханна.
– Ты выращивала овощи там?
– Мои, да. У нас было почти два акра сада. Там было много работы, но дети тоже помогали.
– Рэйчел и Ребекка?
– Да. Они
– Кто все?
– Вся община.
– Даже мать Ханны?
Рука Дороти перестала беспокойно блуждать в воздухе над пазлом. Кусочек дрожал в ее худой руке.
– Она помогала в саду? Мать Ханны?
Она положила кусочек на край пазла и надавила. Линии были не верны. Розовые и красные лепестки смешались с желтой маргариткой.
– Дороти, - настаивала Ханна.
– Как ее звали? Ты ее знала?
Кончики пальцев мамы побелели, когда она сильнее надавила на кусочек, пытаясь втиснуть его в неправильное место.
– Пожалуйста. Пожалуйста, мама, просто скажи мне, кем она была.
– Мы оставили ее там, - прошептала Дороти.
– Что?
– Мы оставили ее там.
– В Биг-Суре?
– Да, - прохрипела она.
– Мы оставили ее там.
– А кто она была? Мне нужно знать ее имя! Мне необходимо…
– Мы не говорим об этом!
– заплакала Дороти. Затем ее ладонь тяжело опустилась на стол, раздался ужасный грохот.
– Мы не говорим об этом!
Ее крик остановил смех в коридоре, и внезапные шаги привели сестер к двери. Они остановились на мгновение, оценивая обстановку; затем Рэйчел шагнула вперед.
– Ханна, что ты делаешь?
– Я просто задаю вопросы.
– Я же просила тебя не делать этого!
Ханна сверкнула глазами
– А я сказала тебе, что должна спросить.
Мамина рука снова ударила по столу, шлепок эхом пронесся по комнате.
– Мы не говорим об этом! Мы не говорим об этом!
– Я знаю, мама, - успокаивающе сказала Рэйчел, опустившись на колени и взяв за руку свою маму. Ее глаза пронзили Ханну насквозь, словно пытаясь сжечь ее стыдом и презрением.
– Тсс. Не разговаривай. Все в порядке.
– Все не в порядке, - огрызнулась Ханна.
– Да, - выдавила из себя Рэйчел.
– Все в порядке. Все в порядке, мама. Я вижу, ты собираешь пазл.
Ханна сердито посмотрела на свою сестру и отказалась отступать.
– Все не в порядке. Она просто сказала мне, что они оставили ее там.
– Кого?
– Мою мать. Она просто сказала, что они оставили ее в Биг-Суре.
– Мы не говорим об этом!
– снова заплакала Дороти.
– Боже правый, - выругалась Рэйчел.
– Бекки, не могла бы ты вывести ее отсюда?
Ханна вскочила на ноги.
– Я не нуждаюсь в том, чтобы мною управляли, Рэйчел.
– Очевидно, что нуждаешься.
Что, черт возьми, Ханна должна была сказать на это? Да, ее мать была расстроена. Да, она плакала, но Ханна имела право знать свою правду.
– Она все еще может быть там, разве ты не понимаешь? Она все еще может быть в Биг-Суре. Я все еще могу узнать, кто я.
– Ты Ханна Смит.
Рэйчел поднесла дрожащую руку матери к губам и поцеловала ее.
– Эта женщина - твоя мать, прямо здесь, перед тобой, и ты ведешь себя с ней жестоко. Она тебя воспитала. Она любила тебя. Мы твоя семья, и мы здесь с тобой, так что какая разница, кого они оставили в Биг-Суре?