Француженки не верят джентльменам
Шрифт:
– О боже.
Габриэль вскочил на ноги, сунул руки в карманы и отошел от Джоли.
С каждой минутой на place становилось светлее.
В старом доме с синими, как море, ставнями открылась дверь. Из нее вышла сгорбленная женщина с белыми волосами. Следом бежала маленькая собачка. Габриэль еще раз вздохнул и взглянул на пожилую женщину, как утопающий смотрит на спасательный круг.
– Bonjour, Gabriel.
Ее глаза с любопытством скользнули по фигурке Джоли.
Он склонил голову.
– Bonjour, madame.
Старушка
– А знаешь, как еще можно возместить кражу моей Розы? – сказал он через плечо, даже не поворачиваясь, чтобы ненароком не взглянуть на Джоли. – Впрочем, мы сможем поговорить об этом позже. Например, после полудня? Что ты делаешь в обед?
Джоли потерла локти, поняв, что выбираться из зарослей придется самостоятельно. Нежный аромат цветов навевал на нее такие соблазнительные картины, что ей не хотелось покидать это место. Она продолжала воображать, как Габриэль поворачивается и тихо подкрадывается к ней, погружает руки в лозы по обе стороны от ее головы, приближается губами к… Может быть, она смогла бы просунуть руки между лозами и превратиться в пленницу, предназначенную для него…
– Я думала, вы никогда никого не приглашаете пообедать или поужинать, – произнесла Джоли так сухо, как только смогла.
– О, я не приглашал тебя пообедать.
Она сжала губы и сделала шаг вперед.
– В эти часы я работаю, – прорычал он, защищаясь. – Ты как никто другой должна бы знать, сколько сил требует работа в трехзвездном ресторане.
Да, она помнила, как пахал отец до того, как он потерял третью звезду. Габриэля тогда уже не было рядом с ним, и никто не смог удержать ее для него. Потом отец впал в депрессию и вообще перестал являться в ресторан, что во всяком случае было лучше, чем буквально броситься на огромный мясной нож. С шеф-поварами иногда такое случалось.
– И где ты будешь есть? – спросил Габриэль.
Она слабо отмахнулась:
– Не знаю. Где-нибудь поблизости должен найтись хороший ресторан. – Он слегка повернулся и недоверчиво покосился на нее. – В котором не надо заказывать столик за полгода и платить целое состояние.
Джоли закатила глаза. Неужели он так и не понял, что она бы наслаждалась всем, что его изобретательный ум и умелые руки могут создать, если бы у нее была такая возможность?
Прямые сильные брови Габриэля сдвинулись.
– Тебе не надо платить в моем ресторане. Возможно, я не способен пригласить тебя куда-нибудь, но, putain, – его глаза загорелись странным порочным голодом, – у меня найдется, чем тебя попоточевать.
Габриэль Деланж! Для нее будет готовить сам Габриэль Деланж!
Если она бросится через этот маленький фонтан и поцелует его, будет ли это означать, что она подает ему непонятные сигналы?
Или впервые – однозначные?
– Зачем же отказывать тем, кто уже записан? – выдохнула она скрепя сердце.
Он нахмурился:
– Ты говоришь так, будто хочешь сидеть в зале за столиком.
Неужели сожаление промелькнуло у него на лице?
– А где, вы думали, смогу разместиться? – спросила она в замешательстве. – Там есть бар или что-то в этом роде?
– Я думал, ты сможешь пройти в кухню. – Он засомневался. – Конечно, там не будет очень удобно, – признал он, – и тебе придется есть стоя.
Его кипучая, животная энергия угасла, а руки сжались в карманах джинсов. Он становился все мрачнее, но, казалось, смирился.
– Смогу пройти в вашу кухню?
Джоли зажглась, как утреннее солнце, выскользнувшее наконец из-за столетних зданий и осветившее их маленький альков.
Взгляд Габриэля задержался на ее лице.
– А можно мне делать заметки? А фотографировать? Можно мне будет написать об этом?
Находиться в эпицентре места, где он работает, видеть все, что он делает. Не сдирать кожуру с грейпфрутов, пока не заболят пальцы, а иметь возможность наблюдать.
– Ты можешь делать все, что захочешь, – произнес он медленно. Он не двигался, только его взгляд снова и снова метался по ее лицу. – Я же тебе сказал. Все, что захочешь.
Глава 8
– Так-то ты наслаждаешься отдыхом? – мрачно и невнятно прогромыхал отец, когда она позвонила ему, и трубка замерла в ее руке.
– Я…
– Твои сестры мне сказали.
Его голос болезненно тянулся.
– Но я не… – Джоли остановилась. Конечно, как иначе сестры могут объяснить, почему ее нет рядом с ним в трудную минуту? Ведь ее отцу, стремящемуся к совершенству во всем, да еще и самовлюбленному, так безнадежно не хватает внимания. – Я занимаюсь книгой, папа. Реклама и все такое.
– И ты все подпишешь без меня? – спросил он с обидой в голосе.
Она потерла переносицу.
– Нет. Я… я обещала рассказать местным писателям о том, как пишу о кулинарии. Как устанавливаю контакты с шеф-поварами, как работаю с ними… Я не могу подвести ни их, ни издателя. Я знала, что Эстель и Флер собирались побыть с тобой.
– И никто не пожаловался, что у вас там нет настоящего шеф-повара? – прохрипел он.
– Конечно, они хотели видеть тебя, папа. – соврать получилось довольно непринужденно. – Но именно эта беседа была посвящена только описанию блюд, поэтому мы справились. Я отложу показ до тех пор, пока ты не почувствуешь, что сможешь его провести.
– Пока не почувствую… – Ее отец издал резкий звук, как обычно делал, когда кто-то из его подчиненных клал соус на тарелку в миллиметре от нужного места. – Я же сказал тебе, что не могу проводить такие показы!
«Но это же моя первая кулинарная книга! Это НАША кулинарная книга. Она заслуживает достойной рекламной кампании!»
Джоли прикусила язык. Она не должна расстраивать отца, не хватало только его истерик. Что, если волнение и стресс спровоцируют еще один инсульт?
– Не беспокойся об этом.