Французская вдова
Шрифт:
– Я подумал: а что, если Зубову кто-то мстит и убивает актрис, с которыми он… Которые ему… небезразличны? Забеленская, наверное, тоже так решила. Когда убили сначала Свету, а потом Ларису, она разнервничалась и дала Зубову от ворот поворот. Даже в кабинет к нему не заходила. Боялась, наверное, стать третьей жертвой. Значит, убийца – личный враг Зубова. Тогда пусть следователь ищет врагов главного режиссера!
Федор мгновенно подумал о Марьяне. Хм. Из Голливуда возвращается тайная жена Зубова… Пока идут репетиции «Узницы короля», она осматривается в театре, а потом, после премьеры, расправляется с любовницами мужа? Возможно… Но тогда как же Оксана Полоз? Почему Светлана перед
– А что там насчет криминальной хроники? – спросил Федор у Корабельникова. – Если ты понял, что Светлана интересуется преступлениями, почему не спросил у нее, в чем дело? На правах друга?
– Я однажды спросил, но она очень злобно меня отшила. Я видел, что она сама не своя.
– Заметил, что конкретно ее интересовало? Может быть, угоны автомобилей? Она водила машину?
– Нет, – помотал головой Корабельников. – Не умела.
– А ты? – Федор рассчитывал, что его тон достаточно небрежен, чтобы не напугать голубоглазого Зорро раньше времени. – Водишь машину?
– К чему это вы клоните? – насторожился тот. – При чем здесь криминальная хроника?
– Так водишь или нет?
– Не вожу. У меня денег нет на машину. И Лариса не умела водить. Так что если у вас какая-то теория, она неправильная.
Федор прикусил губу и на секунду задумался. Почему, собственно, он решил, что это именно Светлана и Лариса виноваты в смерти молоденькой студентки? Что, если они видели преступление со стороны? Были свидетельницами? Вот тогда все становится на свои места!
Федор нервно прошелся по репетиционному залу, не обращая внимания на перетаптывающегося в нетерпении Корабельникова и продолжая лихорадочно размышлять. Итак, картинка вырисовывается следующая. Реквизитор театра перед премьерой спектакля «Узница короля» дарит Марьяне Гурьевой «на счастье» браслет, некогда принадлежавший Клавдии Лернер. После первого акта браслет бесследно исчезает, и Возницын обвиняет в краже двух молоденьких актрис, которые заходили в Марьянину гримерку. После чего в театре не появляется, сказавшись больным. Расстроенные актрисы, откровенно друг друга не любившие, заключают временное перемирие и на следующий день после вечернего спектакля отправляются к реквизитору домой, чтобы попытаться убедить его в своей невиновности.
Вероятно, они шли пешком к метро, поскольку ни одна ни вторая не водили машину. В Верхнем Орловском переулке девушки увидели, как автомобиль сбил человека. И не просто сбил. Водитель еще дал задний ход и прикончил жертву. Почему Светлана и Лариса не позвонили в полицию? Не захотели впутываться? Так же, как Виктор?
Если бы брат Марины позвонил в полицию и рассказал о том, что видел или слышал… Видел или слышал. В голове Федора молнией блеснула какая-то мысль и тут же исчезла. Его охватило чувство досады – показалось, будто он упустил нечто важное. Попытался повторить свои выводы, но озарение не пришло, мысль ускользнула безвозвратно.
Итак, Светлана и Лариса сбежали с места происшествия, но забыть о том, чему стали свидетельницами, естественно, не смогли. Светлана постоянно просматривала криминальную хронику, пытаясь выяснить, как продвигается следствие. А когда Светлану убили, Лариса ударилась в панику и, вместо того чтобы пойти в полицию, наконец-то кому-нибудь рассказать правду и найти себе таким образом защиту, принялась глотать успокоительное. Наверное, надеялась на то, что смерть Светланы никак не связана с происшествием в Верхнем
Обеих актрис убил один и тот же человек, это очевидно. Тот, который наехал на Оксану. Он же расправился и с Виктором, который что-то видел из своего окна. Четыре убийства! Ради чего? Ради того, чтобы скрыть самое первое из них… Оксана – дочь высокопоставленного чиновника, если убийца знал ее, знал, кто она такая, должен был понимать – когда его найдут, пощады ждать не придется. Поэтому он безжалостно расправился со свидетелями.
Федор представил себе полутемный переулок. Ночь, никого нет. Убийца видит Оксану, разгоняет машину и сбивает ее. Затем дает задний ход, заканчивает начатое и… По идее, он должен как можно быстрее уехать с места преступления. Он нажимает на газ, и вдруг его фары освещают двух девушек, которые стоят впереди, окаменев. Свет фар ослепляет их, они пытаются заслониться… Убийца резко поворачивает руль, и автомобиль скрывается за углом. Убийца понимает, что девушки не рассмотрели его как следует, не успели запомнить номер машины, но на всякий случай решает избавиться от них… Минуточку! Но как он узнал, где их найти? У них же не было написано на лбу, что они актрисы театра имени Коллонтай? Просто две девушки в переулке… Но раз он их все-таки нашел… Получается, он знал их в лицо! И имеет какое-то отношение к театру.
Перестав расхаживать, Федор круто повернулся к топтавшемуся на месте Корабельникову.
– Что ты собирался написать в очередной записке? – спросил он. – После этой? – И помахал в воздухе реквизированным листком бумаги.
– Я еще не придумал, – тоскливо ответил тот. – Может быть, про то, что в гримерку во время премьеры заходил еще один человек, кроме девчонок, которых засек Валерьяныч.
– Какой человек? – быстро спросил Федор. – Ну, говори, говори. Нечего теперь темнить.
– Тройченко, – неохотно ответил Корабельников. – Игорь Акимович.
– Почетный директор? – удивился Федор. Он скорее ожидал услышать фамилию Актюбенко или Сударева, например. Или той же Забеленской…
– Вряд ли, конечно, дед свистнул браслет. Думаю, Гурьева сама его куда-нибудь заныкала, – с жаром заявил Корабельников.
– Ну, вот что, Митя, – Федор демонстративно нахмурился. – Прекрати писать свои записочки. Лучше помоги нам с Тарасовым разобраться в деле. Просто позвони мне, если заметишь что-нибудь подозрительное. Или вспомнишь о чем-нибудь, понятно? – Он достал из кармана визитку и протянул Корабельникову.
– Ладно, – ответил тот. – Я думал, вы меня к следователю потащите.
– Но ты ведь уже все ему рассказал?
– Рассказал, – понуро подтвердил парень. – Светку жалко. Хочу, чтобы этого гада, который ее убил, скорее поймали. И вообще… В театре страшно.
Федор ободряюще похлопал его по плечу и направился к выходу. На самом деле Митя Корабельников был первым человеком, который вслух признался, что в театре ему страшно.
Вновь очутившись в коридоре, Федор быстро сориентировался и направился к гримерному цеху. Спустившись по ступенькам и постучав, Федор вошел в знакомое помещение и сразу заметил, как взволнованы женщины, которые тем не менее продолжали заниматься своими делами. Его приход их явно обрадовал, они наперебой принялись здороваться и все как одна заулыбались. Наталья Верескова появилась из-за своей ширмы с полыхающими щеками и лихорадочным блеском в глазах. «Классическая сплетница, – пронеслось в голове Федора. – Пусть вокруг происходит что угодно, даже самое плохое, главное, чтобы было о чем посудачить. Это ее хлеб, ее мёд, ее страсть. Маленькая бурная жизнь в маленьком уютном театре».