Французская волчица — королева Англии. Изабелла
Шрифт:
3. «Само благоразумие, любезность и женственность»
Когда короля известили об убийстве Гавестона, реакция его, хотя он и «опечалился», была бессердечной. «Господи боже, он повел себя как дурак! — сердито вскричал Эдуард, обращаясь к приближенным. — Если бы он послушался моего совета, то никогда не попал бы в руки графов! Что ему было делать у графа Уорвика, ведь тот никогда не любил его?»
Когда это «нелепое высказывание стало известно людям, у многих оно вызвало насмешку». Но нужно помнить, что Эдуард был наповал сражен горем. Его биограф писал: «Я уверен, что король оплакивал Пирса, как отец оплакивает сына. Ибо чем больше любовь, тем сильнее скорбь». К скорби добавилась также убийственная ярость: Эдуард поклялся уничтожить тех, кто расправился с Гавестоном, и тем самым отомстить за него. {368}
Жажда мщения стала преобладающим побуждением Эдуарда в последующие годы жизни.
Он также не преминул воздать все возможные почести останкам Гавестона. Он наряду с вдовой Пирса заплатил за провощенные ткани и гроб для непогребенного тела, выделил средства для оплаты услуг сторожей, присматривавших за гробом {370} , щедро снабдил деньгами Маргарет де Клер и ее дочь, обеспечил бывших слуг Гавестона {371} , а еще принес дары доминиканцам в Лэнгли, чтобы те молились за неприкаянную душу Пирса. {372}
Убийство Гавестона привело к расколу партии баронов и подорвало единство оппозиции, тем самым устранив опасность гражданской войны. Оно заставило рассерженного Пемброка, «исполненного гнева» и все еще переживающего позор нарушенной клятвы, вернуться к королю, за ним последовали Сюррей и Хьюго Деспенсер-младший. {373} Кроме того, оно привело к возвышению Деспенсера-старшего, которого Ланкастер терпеть не мог, в качестве лидера придворной партии, поддерживавшей Эдуарда. {374}
Конечно, многих порадовало падение фаворита {375} — «никогда прежде смерть одного человека не казалась своевременной столь многим», {376} — но другие были потрясены и считали, что лорды-учредители действовали беззаконно. Соответственно, многие сочувствовали королю. {377} Теперь позиция Эдуарда стала значительно сильнее, чем в начале его правления.
В день казни Гавестона Изабелла находилась в королевском поместье Берствик, на следующий день переехала в Беверли и вернулась в Йорк до 29 июня — в этот день она преподнесла капеллану «часовни Храма, поблизости от замка Йорк, материал на одно парадное облачение»; еще через день она принесла дары перед алтарем аббатства святой Марии. {378} К этому времени Изабелла, видимо, уже знала о смерти Гавестона, так как того же 29 июня писала к королю — почти несомненно, чтобы выразить сочувствие и, возможно, возмущение. {379} Нигде нет никаких намеков на то, что Эдуард считал Изабеллу причастной к гибели Гавестона. {380}
Король уже умчался на юг, но королева оставалась в Йорке до конца июля, когда муж прислал эскорт, чтобы сопроводить ее в Вестминстер. {381} Сам он тогда был в Лондоне, где совещался с законоведами по поводу возможных мер против убийц Гавестона. Пемброк и Сюррей побуждали его объявить открытую войну «предателям», {382} и, несомненно, какое-то время казалось, что Эдуард готовится к военной конфронтации.
В конце июня он вызвал лорда-мэра Лондона и велел оборонять город от его имени, {383} а июль и август провел, укрепляя свои позиции, собирая войска, укрепляя замки и приводя в порядок оборонительные сооружения. {384} В августе же он отправил Пемброка к королю Филиппу и к папе, чтобы известить их о критическом положении в Англии и попросить помощи.
Однако, когда 20 августа в Вестминстере открылось заседание Парламента, основным пунктом повестки дня было установление мира. Но 3 сентября, в очередной раз бросив вызов королю, Ланкастер, Уорвик и Херефорд вышли в поход на Лондон, вооруженные {385} и нераскаявшиеся, полные решимости сразиться со своим государем; их остановили в Уэйре [49] и запретили приближаться к столице. {386}
Что касается непосредственно Ланкастера, то устранение Гавестона было для него лишь первым шагом к ограничению власти короля до такой степени, чтобы тот стал марионеткой в его руках. Граф был решительно настроен заставить Эдуарда соблюдать Ордонансы, как бы враждебно тот к ним ни относился. Со своей стороны, Эдуард жаждал, чтобы Ланкастер и Уорвик были отданы под суд, осуждены и казнены. {387} Только посредничество Глостера предупредило военную конфронтацию. {388}
49
Уэйр (Ware) — городок вблизи Гертфорда, одно из древнейших непрерывно обитаемых поселений Западной Европы; в средние века стал важным пунктом древнего тракта, соединяющего север и юг Англии. С XII века Уэйр принадлежал семейству Бомоптов. Находясь на берегу реки Ли, город имел большое торговое и стратегическое значение, в нем был обширный рынок и два больших аббатства. От него до Лондона всего около 20 миль расстояния — один дневной переход для тогдашнего войска. (Прим. перев.)
Филипп IV, подстегнутый новостью об убийстве фаворита и надеждой, что Изабелла вынашивает наследника, ответил на просьбы Эдуарда, еще раз послав Эвре в Англию с группой законоведов, чтобы способствовать установлению мира между королем и его баронами. Папа римский также прислал легатов для содействия этому процессу. После прибытия Эвре (около середины сентября {390} — 15 сентября он обедал с Изабеллой {391} ) начались переговоры. Изабелла сыграла свою роль, поддерживая Глостера, легатов и епископов в их стараниях достичь примирения, {392} но дело шло туго. С обеих сторон страсти так и пылали, и разговоры тянулись много недель. {393} Неразбериха, естественно, порождала всевозможные слухи, «перелетавшие туда и сюда, и если кто-то один предсказывал мир, то его сосед — войну». {394}
Когда Изабелла была на седьмом месяце беременности, она удалилась в Виндзор, где предстояло родиться ее ребенку. {395} К ней присоединилась королева Маргарита, которая хотела присутствовать при родах. {396}
Виндзорский замок был самой большой из королевских крепостей Англии; «во всей Европе не видали более замечательного замка». {397} Первоначально его поставил Вильгельм Завоеватель в конце XI века для защиты долины Темзы, но с тех пор его расширяли и перестраивали несколько поколений королей. Во времена Изабеллы Виндзор был одновременно мощным замком, окруженным массивными каменными стенами, и великолепным дворцом. В пределах стен замка имелось два внутренних двора: Нижний, где располагался обширный зал, возведенный при Генрихе I, и Верхний, где находились личные апартаменты королевской семьи, «Дом короля», часовни, еще один зал, поменьше, и королевская кухня. Верхний двор был размещен наверху эскарпа, на котором стоял замок, и с него открывались прекрасные виды окружающей сельской местности.
Как и в Вестминстере, королевское жилище существенно улучшили и заново отделали при Генрихе III. Покои королевы, перестроенные в 1256 году после того, как прежние сгорели от удара молнии, находились на втором этаже и выходили на огороды в замкнутом кухонном дворе. В этом доме, с окнами типа эркеров, с башенкой, комнаты были ярко раскрашены: на каменных сводах окон, судя по археологическим изысканиям, имелись киноварь, красная охра и черная краска, стены были расписаны сценами из Библии, а в спальне Изабеллы обшиты деревянными панелями зеленого цвета с золотыми звездами. Стену украшала картина на сюжет о девах мудрых и неразумных. В других комнатах были мраморные колонны, в оконных рамах — витражи, на потолках — резные балки, а полы выложены каменными плитками. Личная часовня Изабеллы была двухэтажной: ее скамья находилась на верхней галерее, куда можно было попасть прямо из ее покоев, а служащие молились внизу. [50]
50
«История королевского строительства»; Джи; Робинсон, «Королевские дворцы» [Robinson: Royal Palaces]; Бриндли и Керр [Brindley, Kerr]. Апартаменты Генриха III в Виндзоре либо полностью уничтожили, либо очень сильно переделали в ходе работ, предпринятых Эдуардом III между 1350 и 1370 годами Затем их снова переделали или перестроили в XVII веке для Карла II и для Георга IV в XIX. Поэтому до наших дней осталось очень мало следов тех покоев, где обитала Изабелла. Часть из них была обнаружена при реставрации после пожара 1992 года.
На Нижнем дворе располагалась часовня святого Эдуарда Исповедника, заложенная Генрихом III в 1240 году. Ее, вместе с большим залом, разобрали в конце XV века, когда строили на этом же месте часовню святого Георгия. Часовня времен Генриха III имела деревянный свод, раскрашенный под камень, и шесть колонн из пербекского мрамора; западные двери с их великолепными железными решетками до сих пор сохранились в часовне святого Георгия. На алтаре стояли позолоченные серебряные фигуры Девы Марии и святого Георгия в доспехах. {398}