Французская защита
Шрифт:
— Нет, в принципе — не очень, — улыбнулсяЖорж, бросив свой обычный взгляд поверх очков, — я могу тебя научить программированию… а лучше бы Симона это сделала.
И хитро рассмеялся, толкнув локтем в бок Одинцова.
Тот, стараясь быть невозмутимым, спросил:
— А где она? Что-то давненько не видел…
— Много работы сейчас, — Жорж лукаво смотрел на игрока, — но завтра обещала прийти вместе с нами. Мы созванивались
Международный мастер Жак Гийон сделал первый ход в партии с Виктором Одинцовым и потянулся к чашке кофе, стоящей на краю столика.
Ответ Одинцова.
Снова ход.
Ответ.
— О… русская партия, — чуть слышно произнес француз и, улыбнувшись, посмотрел на противника.
Виктор невозмутимо сидел, не сводя глаз с доски.
Игра была в самом разгаре, когда в зале появились Жорж, Евгеньич, Патрик, Матильда и Симона.
Виктор перехватил инициативу и с каждым ходом приближался к победе в партии и во всем турнире.
Заметив дорогие его сердцу черты, он заволновался.
Встал, поздоровался со всеми, но не стал разговаривать, углубившись в положение на доске.
Шахматные варианты наскакивали в его голове на мысли о Симоне. Он прилагал чудовищные усилия, чтобы полностью сосредоточиться на позиции, но сделать это не удавалось.
Время побежало быстрее обычного. Одинцов не замечал, что стрелки его часов угрожающе придвинулись к критическому рубежу.
Люди стояли возле канатного барьера и напряженно следили за игрой. Наконец, Одинцов сделал фантастический по силе ход, и Жак Гийон понял, что спасти его может только чудо.
Он старался не смотреть на часы, чтобы не привлекать внимание русского к циферблату.
Послышался легкий шум среди зрителей, судьи зашикали на толпу. Виктор, словно очнувшись, взглянул на циферблат и, словно ужаленный подпрыгнул на стуле.
Опять цейтнот!
Меньше трех минут на двадцать ходов!
Француз явно играл на время. Согласно правилам, Виктор бросил запись, и делал быстрые прочерки на своем бланке. Спустя две минуты он вообще бросил ручку на стол.
Через каждые 3–4 хода Виктор вытягивал шею, стараясь увидеть правильное количество сделанных ходов на листке соперника.
Жак Гийон вначале специально закрывал свой бланк рукой, но потом почему-то даже придвинул свои записи поближе к Одинцову.
Всё!
Сорок ходов сделано!
Контроль
Виктор с облегчением откинулся на спинку стула. Позиция противника дымилась, словно Кенигсберг после бомбардировки в апреле 45-го.
— Время! — послышался возглас судьи.
Виктор улыбнулся:
— Контроль пройден, я сделал 40-й ход.
— Сейчас проверим! — хладнокровно парировал француз.
Внутри Одинцова все похолодело. Он дал себе слово, что никаких шансов «смухлевать» судьям сегодня не предоставит.
Неужели???
Судья взял бланки противников и пошел к другому столику. Там он ход за ходом разыграл партию с начала и до конца.
Виктор напряженно смотрел на доску. Потам перевел взгляд на Симону. Она стояла, закусив губы, и не отводила встревоженных глаз от Одинцова.
Ну? Ну?
— Вы просрочили время, — с заметной усмешкой проговорил судья, — оформляйте бланки.
— Как?? — Виктор навис над судейским столиком.
— Жан Гийон записал один ход дважды. Поэтому их сделано 39, а не 40. Флажок упал на Ваших часах, значит, он выиграл.
Одинцов перевел взгляд на Гийона. Тот невозмутимо пил кофе, закусывая сэндвичем.
У Виктора появилось огромное желание заехать в эту довольную морду, да так, чтобы тот опрокинулся назад вместе со стулом, столиком, фигурами, сэндвичем, кофе и своими подловатыми мозгами. Одинцов не выиграл ни франка!
Поражение отбросило далеко за черту первой десятки — большое количество игроков, «накатив» на финише, обошли его на пол-очка.
Рука девушки легла на кисть Виктора.
— Витя… Пойдем отсюда, — мягкий голос Симоны вывел шахматиста из состояния ступора.
— Да… да… конечно… ты прости меня за тот вечер, я был, наверное, неправ… прости, Симона.
Одинцов с какой-то болью посмотрел в глаза той, о ком думал долгими часами все последние месяцы.
Девушка опустила голову.
— Жорж, Евгеньич, Матильда, Патрик! Спасибо, что пришли!
Он не стал слушать слова утешения одноклубников.
— Извините, я тороплюсь… Симона, подвези меня, пожалуйста, на улицу Лафаетт!
— Хорошо.
Они вышли из здания и сели в машину.
— У тебя встреча? — спросила девушка.