Французская защита
Шрифт:
— Мне некогда, — уклончиво пояснила Симона.
Спустя четверть часа она, было, собиралась подняться со своего места, как внезапно Гельфанд схватил ее за локоть:
— Смотри, кто пришел! — его стекла очков засверкали восторгом.
Симона обернулась.
За соседний столик усаживался не кто иной, как Жан Поль Бельмондо.
По ресторану прокатился легкий шум.
Знаменитый актер что-то быстро проговорил подбежавшему официанту, закурил, посмотрел по сторонам.
В жизни он выглядел по-другому, нежели в многочисленных кинолентах. Седые виски, отчетливые мешки под глазами, многочисленные
Леня сделал знак своему официанту.
— Что еще изволите, месье? — тот почтительно наклонил голову.
— И часто бывает он здесь? — скосил глаза в сторону знаменитости Гельфанд.
— Весьма часто, месье. Он, а также актер Филипп Нуаре. Они недалеко живут.
— Удобно будет подойти к месье Бельмондо за автографом?
— Без проблем! — улыбнулся официант и удалился.
Гельфанд заерзал в поисках ручки и подходящей бумаги для росчерка звезды.
Симона посмотрела на актера. Тот в упор глядел на нее, не мигая, его глаза светились той знаменитой ироничной улыбкой, сводившей с ума миллионы женщин во всем мире.
— Вы красивы, мадмуазель, — неожиданно произнес француз, не отводя взгляда.
Леня ошалело завертел головой, метая взор то на Симону, то на Бельмондо.
— Мерси, месье, — с достоинством ответила девушка, кожей ощущая внимание многочисленных глаз к своей персоне.
Официант поставил перед актером аперитив.
Тот приподнял рюмку и, кивнув Симоне, выпил.
— Вот это да! — потрясенно зашептал Леня. — Похоже, ты ему понравилась… Попроси у него автограф.
— Нет, ты уж сам, — ответила девушка, — я ухожу, до свидания.
— Ты что?? Оставайся! А вдруг он захочет познакомиться с тобой? — возбужденно проговорил Гельфанд.
— Познакомится. Ну и что дальше? — парировала Симона.
— Как что? Как что? — загорячился программист. — Мало ли… роль в фильме предложит или еще что.
— В таком случае скажи ему, когда я уйду, что ты — мой агент, импресарио, так сказать. Пока! — едва сдерживая смех, ответила красавица, и, легко поднявшись, быстро пошла на выход.
Актер проводил ее долгим взглядом и, развернув вечернюю газету, углубился в чтение.
Отделавшись общими фразами от назойливого поклонника, Симона положила телефонную трубку и устало прилегла на постель. Она задумчиво смотрела в потолок, ее сознание витало вдалеке от этой комнаты. Мысли о еще неясном, исподволь просыпающемся в ней чувстве к Виктору сладкими волнами убаюкивали истосковавшееся по любви тело.
Девушка незаметно уснула.
Экран ноутбука сиротливо мерцал на столе, отбрасывая синие тени в сгущавшийся полумрак комнаты.
Потом он вспыхнул предупреждающей табличкой «Низкий заряд батареи», спустя несколько минут внизу мелькнула тонкая красная полоска и компьютер выключился.
Симона смотрела сны.
Они менялись, словно кадры киноленты. Причудливые фантазии подсознания превращались в загадочные картинки, со словами, звуками, и даже запахами.
Бесконечные значки программирования сливались в единое целое, и, образуя подобие снежного вала, накатывались на девушку. Она отступала
Когда Симона была маленькой и писала письма Санта Клаусу с сокровенными пожеланиями, то первый всегда стояла запись: «Хочу, чтобы моя бабушка никогда не умерла».
Но этот детский призыв не был услышан, и смерть любимого человека была первым жизненным потрясением девочки.
— Бабушка! — закричала Симона и почему-то не услышала своего голоса. Пожилая женщина подняла голову и молча остановилась.
Внезапно рядом с девушкой на вершине появился мужчина. Симона не видела его лица, но поняла, что это — Виктор.
Он взял ее за руку и сильно дернул за собой.
— Куда ты? Там пропасть! — успела закричать Симона, но было уже поздно. Они стремительно падали вниз, держась за руки… Вот скоро и зеленая земля… скоро… скоро… сейчас…аааааа!
Симона вздрогнула и резко выпрямилась на постели. За окном привычно шумел ночной Париж
Она с облегчением вздохнула: «Слава Богу, что это был сон…» Оцепенение от пережитого страха постепенно проходило.
Девушка думала о пригрезившемся. Она не была мнительной, не стучала каждый раз по дереву, плюнув перед этим через левое плечо, но увиденный яркий образ покойной бабушки в слезах наводил на грустные мысли.
«Я сегодня обязательно схожу в Храм! Надо помянуть», — решила про себя Симона. Ее родители были верующими людьми и нередко брали маленькую дочку в русскую церковь на богослужение. Ей нравилось хоровое пение, доносившееся откуда то сверху, запах ладана из размахиваемого священником кадила, торжественность обрядов. Позже, повзрослев, она почти перестала приходить на службу, только иногда, по большим христианским праздникам.
«Наверное сразу не заснуть. Надо расслабиться…»
Симона встала с постели, зашла в ванную. Открыла краны, переключила воду на ручку душа и опустила ее вниз, чтобы шум струи не был слишком сильным. Это было вполне по-французски: нередко настоящие парижане, сходив ночью в туалет, не спускают в унитазе воду до утра, чтобы не беспокоить соседей.
Но в доме Симоны стены были толстыми, и посторонние звуки редко проникали в ее квартиру.
Посидев на кухне со стаканом минеральной воды, она подождала, пока ванная наполнится.
Раздеваясь, бросила привычный взгляд в зеркало и улыбнулась.
Симоне нравилась ее фигура, она не прибегала ни к каким диетам, чтобы сохранять небольшой вес и не заплыть целюллитом. Эту счастливую особенность она унаследовала у матери, которая в зрелом возрасте имела осиную талию и выглядела значительно моложе своих лет.