Французский жених, или Рейтинг одиноких мужчин
Шрифт:
Он взял мою руку и перевернул ее ладонью вверх, быстро поцеловал и отпустил. Его руки ловко расправлялись с моими застежками и пуговицами.
– Я не могу… – простонал он. – Весь день о тебе думал…
– Обо мне?!
Это сон. Он думал обо мне весь день! Этого просто не может быть! Андре приник ко мне и на миг замер, не двигаясь. Потом он вошел в меня. Проник в мое теплое тело, и это тепло разгоралось во мне, становясь все горячее и горячее. Он задвигался, медленно, неторопливо, и эти медленные дразнящие движения буквально сводили меня
Он крепко прижимал меня к себе, и меня била дрожь от волнения и нереальности происходящего. Было трудно дышать, и вместе с тем меня охватила необыкновенная радость – я чувствовала себя по-настоящему счастливой в этот момент. Время словно остановилось и куда-то ушло… Я торопливо гладила его волосы, мягкие и шелковистые на ощупь. Потом воровато, словно меня кто-то мог увидеть, я поцеловала его в макушку. Он как-то странно дернул головой и замер.
Я запрокинула голову и посмотрела на небо: маленькие крохотные яркие точки усеяли его…
Моя кожа была холодной, а его руки – горячими… Я перевела на него взгляд; он смотрел на меня, не отрываясь, я подалась назад инстинктивно, но он крепко обхватил меня руками.
Мое тело растворилось в этой ночи. Я его почти не чувствовала – я чувствовала Андре… Холод растаял… стало жарко, и судорожные горячие волны затопили меня с головой. Я стиснула зубы; он изо всех сил сжал мое тело и рванул меня к себе… Волна – сладкая, острая – прошла по нашим сплетенным телам, и еще, еще, словно тяжелая большая рыбина била нас своим влажным хвостом…
Андре дернулся и уткнулся лицом в мою шею. Шея мгновенно стала горячей; мне было неудобно, ноги затекли, но я боялась пошевелиться. Вокруг – темнота; такое чувство, что мы на острове, отрезаны от остального мира.
Он поднял голову и прошептал:
– Кристина! Ты не опоздаешь?
– А? Что? – Я выплывала из этой темноты в реальную жизнь, как лодка в столбе лунного света.
– Ты не опоздаешь?
Я поднесла руку с часами к глазам и с трудом разглядела, что они показывают.
– Нет. Но время поджимает.
Было странно говорить о времени, о каких-то делах, и вообще было странно возвращаться к самой себе…
Он потрепал меня по волосам, но тут же отдернул руку:
– Одевайся.
Я спрыгнула с камня, привела в порядок одежду и застегнула плащ. Еще раз машинально прошлась пальцами по пуговицам – все на месте.
– Время поджимает, говоришь? На центральной площади встречаешься? – донеслось до меня.
– Не вздумай меня провожать.
– Это почему?
– Потому!
И, прежде чем он успел что-то ответить, я быстрым шагом пошла вперед, плохо ориентируясь в темноте. Я почти бежала, мне было страшно, что сейчас он обернется и позовет меня. Но еще страшее, что – не позовет.
Не позвал.
И опять я ругала себя. Каждый раз, когда я с ним сталкиваюсь, в моей душе остается какой-то странный осадок – смесь из раздражения, досады, чувства опасности и темной, вязкой сладости. И от этой сладости у меня
В спину мне дул не прованский, а вполне февральский московский ветер – злющий, пронизывающий насквозь…
На площади толпились люди. Я внимательно вглядывалась в стоявших или проходивших мимо меня людей. Баранова пока не было. Я посмотрела на часы. Еще четыре минуты…
Если этот тип все же вздумает пойти за мной, то что мне делать?
Отшить его? Поблагодарить? Рассердиться? И что означали его слова: «Я весь день думал о тебе»? Очередную насмешку… или?
Об этом «или» мне даже не хотелось думать. Это опасно, глупо, нерационально… кроме того, сейчас у меня совсем другие дела и заботы…
Я стояла в центре площади и рассеянно смотрела по сторонам. Достала из сумки мобильный и набрала номер Баранова. Он был «недоступен».
Мимо меня лихо промчался мотоциклист; я даже не успела ничего понять, как меня вдруг чуть не сплющило и прижало к стене… Мою сумочку сорвали с плеча, и я только и успела крикнуть:
– Помогите!..
Вокруг меня произошло какое-то шевеление-движение… Люди смотрели на меня сочувственно, кто-то посоветовал мне позвать полицию… Человеческая волна внезапно отхлынула, и я осталась одна.
Да еще и Баранова нет! Куда же он запропастился?
Сумку с мобильным украли, Баранов назначил мне встречу – и не пришел. На моих глазах выступили слезы обиды. Издеваются, что ли, все надо мной нарочно! Во рту появился кислый, неприятный привкус. Теперь мне ничего не остается, как шлепать обратно на виллу пешком. Денег на такси нет. Да и как поймать машину в этой темноте? А просто так меня вряд ли подвезут.
Болело плечо, я еще ощущала запах жженой резины, и перед моими глазами прыгали черные точки.
Ноги не шли – в буквальном смысле слова. Я села прямо на холодную скользкую брусчатку и заплакала. Я осталась без денег и без сотового. Часть денег, правда, лежит в чемодане, так что с голоду я не помру. Но мне было жаль мобильного, купленного всего полгода тому назад, и вообще все шло наперекосяк. Я думала, что меня ожидает веселая поездка – курортик, как выразилась Света Чиж, а здесь – фальшак, наезд мотоциклиста, кража, несостоявшаяся встреча с Барановым… И постоянные подколы со стороны Андре Валасьена. А эта вспышка страсти… может, мне это просто приснилось? Или его на минуту потянуло ко мне, и все? Может, это тоже некое издевательство наоборот? Будь он неладен! Теперь минуты, проведенные с ним на холодном камне, внизу, у моря, казались эпизодом из какой-то другой жизни, другого мира. Как будто ничего и не было.