Французское время. 1980 – 1989 годы
Шрифт:
Валентина Ивановна Гагарина избрала другой путь поддержания памяти своего мужа. Она отстранилась от всех, замкнулась в своем одиночестве.
Так уж получилось, что первой женщиной, которую я встретил в Звездном городке, была Валентина Ивановна Гагарина.
Я не знал, что это жена Юрия Гагарина. Шла она неторопливо, устремив взгляд вперед. Казалось, что она никого и ничего не замечает. Как – будто, она была одна и вокруг нее пустота.
Шедший рядом сослуживец объяснил мне кто прошел мимо нас. Для жителей Звездный городок был большой деревней, в которой
Зная, что в деревне принято младшим здороваться со старшими, я при повторно встрече попытался поздороваться с Валентиной Ивановной. Но она не ответила ни в этот раз, ни в следующий. Больше я не здоровался. Человек сам выбирает стиль своего поведения.
Однажды я даже хотел помочь ей. Она шла видимо из гаража. Руку сильно оттягивала сетка с картошкой. Я дернулся к ней с протянутой рукой, и будто наткнулся на стену, встретив ее взгляд. Меня вроде заметили, но явно как что-то неприятное и мешающее нормальному движению. Я замер, а Валентина Ивановна, гордая и недоступная, проследовала дальше.
Значительно позже, когда я занялся журналистской деятельностью, я искал встречи с Валентиной Ивановной, но они оканчивались плачевно.
Личная встреча с Гагариной у меня была одна – в январе 1979 года.
Это произошло в библиотеке дома космонавтов в Звездном городке. Нас познакомила Татьяна Филипповна Беляева.
– Вал. Это Лесников. Соавтор Павла Ивановича по книге о Юре. Он хотел бы тебя кое о чем спросить.
– И что же именно? – Валентина Ивановна смотрела не на меня, а на Татьяну Филипповну спокойно, но с явным неудовольствием. И я постарался побыстрее разрядить напряженную ситуацию.
– Валентина Ивановна, я коротко. Это относительно рукописи, которую вам передали.
– Я же сказала Паше, что она мне не нравится. Что еще? – теперь Валентина Ивановна смотрела на меня.
– Рукопись переделана. Ее смотрели представители комиссии в ТАСС, из аппарата Шаталова, многие в Центре подготовки космонавтов, из тех, кто знал Юрия Алексеевича.
– Тогда зачем я вам? У меня иное мнение.
– Вот о нем хотелось бы подробнее. Ведь вы не написали письменного отзыва. Просто сказали, что не нравится стиль повествования, и все.
– Еще чего?! – ей уже явно начал надоедать этот разговор.
– Но как тогда понять, что стиль повествования не соответствует образу Юрия Алексеевича?
– Верно. Вот вы бы прочли хотя бы одно его письмо и сразу поняли бы свою ошибку.
– С удовольствие. Вы дадите мне такую возможность?
– Нет, конечно.
– Как же нам тогда устранять несоответствие?
– Это уже ваше дело, – Валентина Ивановна усмехнулась, и с какой-то долей насмешки, продолжила, – Павел Иванович ведь хорошо знал Юру. Вот пусть и постарается не допустить неточностей.
Что я мог тогда ей сказать? Что год назад в большом литературном сборнике «Наш Гагарин» Валентина Ивановна опубликовала очерк «108 минут и вся жизнь» о муже, но никаких личных писем, хот как-то характеризующих Гагарина, она не приводила.
Может быть, эти письма не сохранились в наличии? Ведь нигде в своих книгах Юрий Алексеевич не пишет о письмах и дневниках. Может быть, остались только воспоминания? Тогда действительно предъявлять нечего. Остается только говорить общие слова без фактов и примеров. Вот только зачем столько загадочности и строгой принципиальности?
Валентина Ивановна помнила, знала, что и как он писал, жила воспоминаниями о тех чувствах, которые переживала, читая эти редкие письма. А они действительно были редкими и обычными, так ка надолго они не расставались. Практически только в период, когда Гагарин ездил на медицинский отбор в Москву.
Валентина Ивановна вспоминает в очерке, что писал он тогда раз в неделю. А это значит, что было4-5 писем. И вряд ли можно было бы вспомнить, что-то особенно характерное для Гагарина, в этих письмах. Вот и пишет Валентина Ивановна в своем очерке, что писал Юра о дочке, о воспитании дочки, о том, что надо бы ему купить. Но сам письма не приводит. Это были обычные семейные письма. Еще раз подтверждающие, что в тот период Юрий Гагарин был как все – равным среди равных.
Через год Валентина Ивановна издала уже книгу «108 минут и вся жизнь» в литературной записи М. Ф. Реброва. Но это было повторение все того же очерка с добавлением большого количества фотографий и воспоминаний других людей о Гагарине. И чуть-чуть было добавлено из возможных личных записей Юрия Гагарина по годам.
Но из этих записей так явно вылезал стиль, слова и мысли самого Ребров, а не Гагарина, что мне стало даже обидно от столь большого разочарования. Я действительно ждал от Валентины Ивановны чего-то личного, раскрывающего перед нами совсем другого Гагарина. А получилась интерпретация Реброва на тему «Гагарин-семья-Родина-будем помнить вовеки».
Ко времени разговора с Валентиной Ивановной журналистского опыта и напора у меня было мало и я смог только попросить.
– Может быть, вы позволите более подробно побеседовать с вами о Юрии Алексеевиче в будущем?
Но Валентин Ивановна прервала меня.
– Это совсем ни к чему! – она посмотрела на часы. И тут мне показалось, что я знаю причины несговорчивости Валентины Ивановны.
– Вы собираетесь сам писать книгу о Юрии Алексеевиче?
– Пока не собираюсь.
– Валентина Ивановна, как же нам быть? – я уже шел к своей цели прямо, – Без вшей помощи ошибки естественны. И, повторюсь, многие считают, что мы свою задачу выполнили.
– Но я так не считаю! Это вам понятно!?
– Но, Валентина Ивановна, – договорить мне она не дала.
– Я считаю, что книгу писал человек, абсолютно не знающий Юрия. Не понимающий ни его мыслей, ни поступков!
– Вы же сами сказали, что Павел Иванович хорошо знал Юрия Алексеевича.
– А, может быть, он даже не читал этой самой вашей рукописи? Сейчас модно иметь таких соавторов. Подписывают не глядя. Лишь бы… – она повернулась, чтобы уйти, но остановилась, – Ну хорошо. Пусть Паша принесет мне вшу переработанную рукопись. Я с ним поговорю. – И ушла не оглядываясь.