Фредди и большой шурум-бурум
Шрифт:
С другой стороны, мне нужно было срочно разыскать сэра Уильяма. И где его носит? Ведь не мог же он далеко уйти? Может быть, попробовать еще раз позвать? Пожалуй, нет. Не буду. Этим ведь только дай повод, засмеют. Но что делать? Где его искать? Ладно, Фредди, не развалишься, сказал я себе. Придется тебе идти к этим свиньям на поклон. Ну, держитесь, голубчики! Решив, что лучший способ обороны — нападение и что противника нужно бить его же оружием, я набрал побольше воздуху в легкие и бросился туда, где, по моим предположениям, находилась клетка с Энрико и Карузо. Резко затормозив на полном ходу перед самым их носом, я встал в боевую позу, придав
— Пощадите, пощадите, ваше хомячество! — прохрипел Карузо.
— Я бы на вашем месте, ваше хомячество, не стал меня есть. Знаете, я очень жирный. А слишком жирная пища вредна для здоровья, — просипел Энрико.
Не успел я придумать, как им ответить достойным образом, как обе свинки залились своим поросячьим смехом. Они катались по земле, нахально дрыгая лапами.
— Хорошего понемножку, — процедил я сквозь зубы. — Повеселились, и будет. Говорите, где сэр Уильям, и разойдемся по-хорошему.
Энрико поднялся на лапы.
— Ну что, скажем ему? — спросил он с хитрой усмешкой своего дружка.
— Вот еще! — пыхтя ответил Карузо, который тем временем тоже успел воздвигнуться и теперь не спеша полз по стенке клетки. — Вот так вот просто взять и сказать? Нет, только если он согласится принять от нас кое-что в подарочек! Мы же не можем отпустить дорогого гостя с пустыми руками? Точнее, с пустыми ушами!
— Правильно! — завопил Энрико. — Мы подарим ему нашу любимую песню!
— Послушайте, ребятки, — сказал я, стараясь сохранять спокойствие. — Может быть, хватит? Скажите мне, где сэр Уильям, и я оставлю вас в покое.
— Он оставит нас в покое! Вот умора! Ты-то, может быть, и оставишь нас в покое, только вот мы не намерены оставлять в покое ваше хомячество! — рявкнул Карузо, и мне показалось, что он всерьез рассердился.
— Мы тебе даем информацию, а ты слушаешь нашу песню! Согласен? — хамским тоном спросил Энрико.
Что мне оставалось делать? Я кивнул, и они тут же затянули свою любимую песню «Плевали мы на все с высокой вышки».
Я вынужден был прослушать ее от начала до конца. Пока они пели, я стоял и наблюдал за ними. Пели они с наслаждением. Судя по всему, они не хотели никого обидеть. Им просто не хватало публики. Им самим, видимо, страшно нравится их сочинение, и они даже не подозревают, что кого-то такой текст может обидеть. То, что они не подозревают, нисколько их не извиняет. Наоборот, это только усугубляет их вину и лишний раз доказывает, что морские свинки очень наглые и противные существа. И к тому же непомерно тщеславные.
Ну вот. Наконец допели свою дурацкую песню. Интересно, что им теперь взбредет в голову.
— Могу я теперь узнать, где находится сэр Уильям? — невозмутимо спросил я холодным тоном, удивляясь собственному самообладанию.
— Можешь, — кивнул Энрико.
— И где же он, прошу прощения? — Я уже начал закипать.
— У тебя за спиной.
Я резко обернулся. И увидел сэра Уильяма. Его
ГЛАВА 12
— Тебе, наверное, известно, что мы, коты, прекрасно видим в темноте. — Сэр Уильям сверкнул глазами. — Я тут понаблюдал за тобой, мой друг, — продолжил он после некоторой паузы, — и мне бы хотелось с тобой поговорить.
Что значит «понаблюдал»? Я его тут ищу, а он, видите ли, наблюдает! Или это они мне такой экзамен решили устроить? Ну что ж, если это был экзамен, то, кажется, я его выдержал с честью. Я посмотрел на Энрико с Карузо. Они сидели, притихнув, и явно ждали, чем дело закончится.
— Пройдем в другую комнату, — сухо бросил сэр Уильям и первым пошел в кабинет.
Я покорно потрусил за ним. Нельзя сказать, что мне было приятно плестись в хвосте у сэра Уильяма. Он, конечно, окультуренный кот, благородный и воспитания превосходного, спору нет, но только великоват немного, с моей точки зрения, и черноват, пожалуй. Это особенно бросилось мне в глаза, когда мы перешли из темной гостиной в кабинет, где было чуть посветлее. От соседства с таким великаном мне снова стало как-то не по себе. Сэр Уильям остановился и повернулся ко мне.
— Хочу с тобой серьезно поговорить, — начал сэр Уильям бесстрастным голосом. — Ты использовал по отношению к Энрико и Карузо запрещенные методы. У вас, хомяков, есть свои способы, к которым вы прибегаете в целях нападения или защиты — все эти раздуванья щек, выпучивание глаз, шипенье, пуканье и прочее, все эти штучки действуют на некоторых действительно устрашающе. От испугу можно ведь и умереть. Зачем же ты, зная это, стал пугать Энрико и Карузо? Тем более что они не могут ответить тебе тем же! Знаешь, как называется такое поведение? — спросил сэр Уильям и вопрошающе посмотрел на меня, будто ожидая ответа.
Я помотал головой.
— Это называется нечестная игра, — строго сказал он и выпустил когти. — Мне бы хотелось, чтобы ты запомнил раз и навсегда: в нашем доме нечестные игры запрещаются. Таково общее правило, и изволь впредь соблюдать его.
Замечательно! А как называются, интересно, игры, которыми развлекаются его любимые свинки?
— Надеюсь, мы обо всем договорились? — спросил сэр Уильям.
Я кивнул. Судя по всему, он находил в порядке вещей то, что эти нахалы все время меня провоцируют. Ладно, оставим. Лучше буду молчать. Не в моих интересах сейчас ссориться с сэром Уильямом.
— Вот и славно, — подобрел сэр Уильям. — Ну, а теперь, дружок, выкладывай, зачем я тебе понадобился.
Хомяк его знает, что на меня нашло, но я чувствовал себя как жалкий проситель, которому милостиво предоставили высочайшую аудиенцию. Если бы у меня была хотя бы малюсенькая возможность самому разрешить свою проблему, я бы сейчас развернулся и ушел. Вместо этого я тихим голосом сказал:
— У меня есть к вам одна просьба, сэр Уильям. Дело в том, что мне бы очень хотелось кое-что написать… На машинке мастера Джона. Но одному мне с этим не справиться. Я слишком… Я очень легкий, и мне не нажать на кнопки, даже если буду давить на них всем телом.