Фрейд
Шрифт:
1917 год, казалось, не принес в этом смысле ничего нового. Фрейды голодали. Австро-Венгрия и Германия явно проигрывали войну, неся колоссальные не только экономические, но и людские потери. Теперь похоронки шли бесконечным потоком каждый день, и летом 1917 года одна из них добралась до семьи Фрейд — на итальянском фронте погиб Герман — единственный сын сестры Фрейда Розы Граф. Светлым пятном для Фрейда в 1917 году стало только заявление министра иностранных дел Великобритании лорда Бальфура, что его страна поддерживает идею создания Еврейского государства в Палестине — сам Фрейд никуда ехать не собирался, но идеи сионизма, как уже было сказано, поддерживал.
Ища выход из той унизительной финансовой ситуации, в которой он оказался, Фрейд стал мечтать о Нобелевской
И всё же говорить о том, что Нобелевская премия нужна была Фрейду только для денег, было бы, безусловно, неправильно. В написанной в том же самом 1917 году статье «Трудность на пути психоанализа» Фрейд пишет о «трех серьезных ударах», которые наука за свою историю нанесла по самолюбию человечества. Первый из них — космологический — был нанесен Коперником, доказавшим, что место обитания человечества отнюдь не является центром Вселенной. Авторство второго — биологического — удара принадлежит Дарвину, заявившему, что человек происходит от животных. Наконец, честь третьего, «самого болезненного», психологического удара Фрейд отдает Шопенгауэру, заявляя, что именно тот первым обратил внимание на роль бессознательного и показал, что «наше „Я“ не является хозяином в собственном доме». Однако понятно, что на самом деле Фрейд был убежден, что этот третий, решающий удар нанес именно он, и таким образом мысленно ставил себя в один ряд с Коперником и Дарвином. «Вы правы, — писал он Абрахаму, — когда отмечаете, что этот список не может не создать впечатления, что я претендую на место рядом с Коперником и Дарвином. Однако я не хотел пренебрегать интересной идеей из-за подобных ассоциаций и поэтому так или иначе вывел на передний план Шопенгауэра».
Летом 1917 года Ференци сделал учителю поистине царский для военных дней подарок: он пригласил Фрейдов в гости к своим родственникам, в словацкие Татры, и Фрейд на какое-то время получил возможность снова «купаться в обилии хлеба, масла, колбасы, яиц и сигар, словно вождь первобытного племени».
В этот же период Фрейд получает первое письмо от своего горячего поклонника, немецкого врача Георга Гроддека, «дикого аналитика», как тот себя называл. Гроддек был убежден, что разум и тело составляют единую систему и управляются некой силой, которую назвал «Оно». Согласно теории Гроддека, все, в том числе и самые серьезные соматические заболевания, имеют психическую природу или являются отражением проблем психики.
Фрейд быстро понял, что идеи Гроддека имеют столь же бредовый характер, как и давние идеи Флисса о связи носоглотки с половыми органами. Тем не менее гипотеза о существовании силы «Оно» ему показалась интересной, и он продолжил переписку. К тому же, подтрунивая над Гроддеком, Фрейд отмечал, что частично его идеи о связи психики и соматики созвучны его собственным. Рассказывая в письме Ференци о том, как дурно на него подействовал недолгий период отказа от курения, Фрейд писал: «Я был ворчливым и усталым, у меня были сердцебиения и увеличились болезненные опухоли десен… Потом один пациент принес мне пятьдесят сигар, я закурил, повеселел, и раздражение десен моментально спало! Я бы не поверил, если бы это не было так заметно — совершенно по Гроддеку…»
Кто знает — может быть, это раздражение десен и было первым признаком будущего рака. Любопытно отметить, что в это время Фрейду вновь вернулись мысли о приближающейся смерти — он вспомнил, что еще в 1899 году в одном из писем Флиссу, вычисляя предполагаемую дату своей смерти на основе своего телефонного номера, назвал возраст в 62 года. И что еще более любопытно — в том самом письме в качестве наиболее вероятной причины своего ухода из жизни Фрейд назвал именно рак.
В это самое время в России уже бушевала Октябрьская революция. Россия вышла из войны, Австрия и Германия оккупировали Украину, но никому в Вене от этого не стало
«Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй. Был он обилен летом солнцем, а зимою снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская — вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс».
Этими словами начинается роман Михаила Булгакова «Белая гвардия». Залитым солнцем летом 1918 года Фрейд снова оказался в словацких Татрах, где познакомился с «человеком, которого надо было выдумать, если бы его не существовало». Было опять-таки что-то мистическое в том, что человек этот был почти однофамильцем Фрейда — его звали Антон фон Фройнд.
Фройнд, вне сомнения, был неординарной личностью — преуспевающий пивовар, он одновременно увлекался философией и интересовался современной наукой. В свое время Фрейд лечил его жену, а в 1918 году фон Фройнд сам обратился к Фрейду в связи со столь понятным для мужчины неврозом, развившимся после операции, сделанной из-за рака яичек. Очень скоро врач и пациент стали близкими друзьями, и Фройнд сделал первое крупное пожертвование Международной психоаналитической ассоциации. На эти деньги и было создано Международное психоаналитическое издательство, начавшее работать в январе 1919 года. Обычно сам Фрейд и его ученики называли это издательство сокращенно — «Верлаг».
Фройнд стал первым официальным руководителем «Верлага», за годы существования которого было выпущено 150 книг по психоанализу, включая первое собрание сочинений Фрейда. Кроме того, при издательстве выходило пять психоаналитических журналов.
28–29 сентября 1918 года, разумеется, в основном на деньги Фройнда, в Будапеште, в Венгерской академии наук, прошел 5-й Международный психоаналитический конгресс, на котором только официально присутствовало 42 депутата. Среди его участников были один генерал австрийской армии и два чиновника военного министерства Германии. На конгрессе Фрейда в первый и последний раз сопровождали Марта и сын Эрнст. Само собой, среди делегатов была и верная последовательница отца Анна Фрейд.
Сам Фрейд сделал на конгрессе доклад «Пути психоаналитической терапии», в котором впервые публично подчеркнул социальный аспект психоанализа. Новым президентом Международного психоаналитического общества на конгрессе был избран Шандор Ференци.
Успех этого форума был грандиозным, и Фрейд заявил, что «свет надежды приходит из Будапешта», который явно отбирал у Вены звание столицы психоанализа.
Присутствие на будапештском конгрессе чиновников и военных означало если не официальное признание властями ценности психоанализа, то, безусловно, еще один важный шаг в утверждении статуса психоанализа в науке и к мировой славе Фрейда. Как отмечают все исследователи и биографы Фрейда, популярность его учения в годы Первой мировой войны необычайно возросла; сочинения Фрейда начали издаваться и переиздаваться во многих странах.
Это было связано сразу с двумя факторами.
Во-первых, с тем, что война заставила многих задуматься о том, насколько часто сама природа человека, сидящие в нем первичные влечения и потребности оказываются подчас сильнее всего, что было привнесено в его личность воспитанием и культурой. Многие во всем происходящем в тылу и на войне увидели однозначное подтверждение теории Фрейда.
Во-вторых, понятно, что во время войны в армии резко увеличилось число солдат и офицеров, страдавших от невроза или истерической симуляции болезней. В связи с этим в кругах военных врачей всё громче звучали разговоры о верности идеи Фрейда о «бегстве в болезнь» и возможности излечения от этого бегства с помощью приемов психоанализа. Оба фактора в итоге привели к стремительному увеличению числа сторонников психоанализа во всем мире — как среди профессиональных врачей, так и среди философов, журналистов, писателей.