Фрилансер. Абсолютный хищник
Шрифт:
Нервы! Мы были постоянно на нервах, хоть и находились в безопасности. Бэль позвонила по приезду, а после — всего пару раз. Не ревновала, нет, наоборот, интересовалась у Марины как я, как у продолжения собственной руки, как будто спрашивает у себя самой. Сиби скучала, подключилась через сети к «Крыльям ветра», и вместе с парнями музицировала — разучивали новые песни. Или старые в новой аранжировке, с клавишными. Зашёл, послушал, чем занимаются — парни втроём, в три экрана, объясняли девчонке секреты мастерства, как ту или иную партию взять на клавишах. В общем, народ при деле.
Задолбавшись от прописи этапов окислительного фосфореллирования, смахнул учёбу и вывел
М-да, город не сошёл с ума, нет. Пока держался. Но люди с каждым днём становились злее и злее.
Оперативный штаб вышел-таки на связь с народом. И сороколетний вьюнош в погонах майора нёс ахинею, что да, захватили. Да, погибли. Да, дети. Но мы, бла-бла-бла, делаем всё возможное бла-бла-бла. Призывал сохранять спокойствие бла-бла-бла. И тут же снова вышел ролик, где боевики культурно, на всё том же превосходном испанском, сказали, что «эта женщина умирает потому, что нас не восприняли всерьёз. И если силовики ещё раз попробуют пустить в здание газ, погибнут и другие заложники». После чего упыри выстрелом в голову убили стоящую перед ними на коленях всхлипывающую женщину. Судя по синякам на руках и ногах — её били. А по разорванной сбоку юбке и блузке — насиловали. Лицо её не скрывали, представляю, сколько дерьма сейчас поднимется. На лице размазаны остатки косметики. Позже сказали — сотрудница, воспитатель одной из групп.
На следующий день поехал на консультацию. Сиби сказал сидеть дома, никуда не выходить. Закинул Марину ко главному административному корпусу — у них тоже что-то типа консультации, встреча с человеком, кто курирует практическую часть экзамена. После чего смотрел утреннее говнобурление, то бишь девятичасовые новости. М-да.
Эмоции. Интервью у мужа убитой. Мужик сам не свой, коршуны напали и клевали его, а он, в слезах, не мог связать двух слов. У них осталось двое детей, старшую показали — школьного возраста, а младший находится в том же самом детском саду. И никакой охраны вокруг объекта — они что там, с дуба рухнули что ли? Снова никаких заявлений от штаба! Ребят, алё! Вы чего спите? Вы уже знаете, откуда будет удар, на ваших глазах заложницу грохнули! Имеющую имя и фамилию. Опергруппу туда — взять в охрану. Выступить с превентивным заявлением. Нет ничего хуже, чем вакуум информации. Это война, и если ты не даёшь информацию со своей стороны — за тебя её людям даст противник. Даст ту же правду, что мог дать ты, но только ты взвоешь от их интерпретации. И до конца жизни от неё потом не отмоешься. Кто там в штабе пресс-секретарь?
А ещё по всем каналам активно нагнетали… Эмоции. Сильные эмоции. Это когда не предлагают сделать конкретные шаги, когда не предлагают подумать над чем-то, а когда давят, дескать, вон те люди — плохие, у них котики не кормлены. Без фактов, упирая только на чувства, вызывающие в ответ реакцию возмущения и ненависти. Сколько столетий этим технологиям, и они до сих пор работают!
Но главное, кто-то вновь качает лодку под названием «Венера». И я, кажется, прав насчёт шатания трона.
При этом трон… Бездействует. И это главная новость, которую для себя отметил.
Консультация. Моя первая нормальная консультация. А, нет, вторая — ещё математику я сдал как человек. Эмофон в школе был подавленный — народ общался, тусил, обсуждал что-то, но на всех лицах отпечаталась нервозность, ожидание плохого. Это никак внешне не проявлялось, но если присмотреться, в глаза бросалось, что выпускники говорят либо об учёбе, либо о ерунде, почти никто не веселится и не шутит. И наш класс не был исключением. На меня
Потом, на выходе из школьного шлюза, позвонила Сильвия:
— Хуан, сукин сын, ты сволочь! Мог хотя бы словом со мной переброситься после такого?
— Я… Виноват. — Я обречённо выдохнул. — Не спал, был на автопилоте. Потом поехал на экзамен. А потом… Началось.
— Да, началось, я насчёт этого и звоню. — Она не стала устраивать разнос, хотя могла, и это наоборот было в её духе. Вплоть до того, что пришлось бы срочно срываться и ехать «наказывать мировой капитализм» в колено-локтевой, прося прощение. Но нет, не стала, и это многое говорит. — Хуан, я не знаю, что там творится, но отец отправляет меня в Самару.
— Самару? — Удивила. Ибо здесь, в Альфе, Самара для латинос считается местом отмороженным, небезопасным. Это не так, но тут так считают.
— Да. Мы благодаря тебе начали там ряд новых проектов. Отец отправил их курировать. Срочно.
Пауза.
— Я не знаю, чем всё кончится, но, кажется, всё серьёзнее, чем думала. Держитесь тут. Удачи.
— Спасибо, Сильви, — вырвалось у меня.
— Я люблю тебя. Вы мне дороги. И ты, и Фрейя. И это, Хуан… Защити её. Хорошо?
— Конечно, Кудряшка.
После этого о биологии не думал совершенно.
Вечером забрал Марину, в машине ехали молча. Она устала — перегрузилась морально. У неё тоже завтра важный экзамен, и в отличие от меня, не просто теория; для неё мало просто знать. Надо понимать. А ещё показать практикум, то есть уметь делать, а не только понимать.
К вечеру у Золотого дворца образовался пикет из юношей и девушек, с плакатами и баннерами: «Спасите наших детей». Это совершенно точно не были родители тех, кто остался в детском саду, но страна воспринимала текст баннеров без эмоций. Естественно, окопались тут на ночь, и теперь просто так не уйдут. Кто-то серьёзно начал вкладываться в переворот, пользуясь захватом террористов, как поводом. Спросил ребят в Берлоге — они сами ещё не поняли, кто.
Потом мы втроём лежали в кухне на диване, вытянув ноги на столик, и смотрели очередную говно-передачу с перебивающими друг друга «экспертами», несущими дичь. Когда я не вытерпел и выключил звук, Сиби спросила:
— Хуан, ну что опять не так?
— Потому, что это бред! — лаконично ответил я. — Бред, девочки, понимаете? Не делают так. Да, нам нужна война. Да, нам нужен к ней повод. Но если ты нормальный правитель, а наши правители как бы ни выглядели со стороны, люди грамотные, ты создашь такой повод филигранно. Смотрите, — я вскочил и стал расхаживать по кухне, размышляя вслух. — Смотрите, допустим, мне нужен повод ввести войска и начать демонтаж враждебного и очень полезного твоей экономике государства. Что я сделаю? Устрою шумиху. Шумиху, девочки! То есть акцию, которую будут очень серьёзно обсуждать, но которая не принесёт такой головняк.
Предположим, я решил разыграть карту с заложниками. Но на Венере, блин, все слишком любят детей, чтобы рисковать ими! А значит что? — устремил взгляд на Марину.
— Что? — растерянно переспросила та.
— Значит, что я ПОЗВОЛЮ протащить упырям на Венеру боевую группу, и, всячески её опекая, ПОЗВОЛЮ захватить заранее выбранный объект. Важный, но не ключевой. От которого будет большой резонанс, но потери при штурме в котором для королевства не будут иметь большой ценности. Например, извини, зай, я говорю мысли, как думаю. Например, позволю захватить больницу в рабочем районе. Или персонал какой-нибудь шахты. Или небольшой торговый центр. Но только не детей!