Фрилансер. Сверх
Шрифт:
Стук молоточком.
— Тишина, прошу!
Зал, эти десять минут активно гудевший, с выходом суда замолчал, а сейчас заткнулись и самые активные. Тишина.
Вздох сеньоры председателя, и, сама, ибо приставами мы не запаслись:
— Решением межведомственного трибунала… — Далее статус и регалии, перечисление, — на основании… — Перечисление законов… — Обвиняемая… — Полное имя женщины из казначейства. — … Согласно статьи… пункт… а также статей… и… признаётся виновной в диверсионной деятельности в пользу Республики Канада, и приговаривается к смертной казни.
Крики, ор и
Далее Маргарита назвала имя второго обвиняемого, её начальника. Перечисление всего-всего-всего… И также закономерно:
— … Признаётся виновным в диверсионной деятельности в пользу Республики Канада и приговаривается к смертной казни.
Тут девочки сразу сработали на опережение, не дав сеньору вопить, но он и не сильно стремился — был куда слабже духом, чем подчинённая.
Третий обвиняемый.
Четвёртый.
Пятый.
А вот и шестой — сам сеньор министр.
— Сеньор Карлос……… Сантьяго……… (у нас, латиносов, очень длинные имена, особенно у аристократии). Признаётся виновным в диверсионной деятельности в пользу Республики Канада. И приговаривается к смертной казни.
— Ходатайство представителя главы государства, — а это оговорка, постучав молотком — ибо в зале всё же поднялся лёгкий шум, — о передаче дела на доследование отклоняется ввиду достаточности доказательной базы обвинения по деятельности обвиняемого в соответствии с данным обвинением, и недостаточным обоснованием необходимости передачи дела со стороны королевского спецпредставителя.
Стук молоточка.
— У меня всё, всем спасибо.
Члены трибунала встали, Маргарита поправила мантию. Обменялся с нею взглядом — поддерживающе кивнул. Успокоил. Судя по облегчению на лице, она до последнего думала, что не поняла, чего я хочу. Я ж мальчишка, мало ли что молодому и не опытному в голову взбредёт?
Да, повод надуманный. Вернуть дело? В связи с чем? Ни одного аргумента, ни одной улики для этого. А если реально хотели бы подтянуть к процессу наказания кого-то из «крыши» — кто мешал нам вначале сделать это, а уже потом устраивать процесс?
Фишка в самих словах — мне надо было произнести их на всю страну. Ибо Сантана смотрят нас, ручаюсь, в прямом эфире. Не напугаю, нет — таких людей очень непросто напугать. Но я обозначил, что могу и их притянуть к «вышке» вместе с протеже.
Пятерых упирающих и голосящих обвиняемых… Теперь уже обвинённых, девочки Сюзанны по моему жесту попытались поставить в ряд. Фиг вам — изба североамериканских индейцев! Обвинённые не только голосили (а оператор та вообще орала на пол-итальянского), но и вырывались, брыкались, лягались, и только жёсткие захваты королевских телохранителей не давали им разгуляться. И речи не шло ставить их в ряд для «процедуры расстрела».
— Давай по одному, раз так не выходит, — согласился на компромисс я. Да, картинка не такая эффектная, но и затягивать казнь тоже не хорошо.
Теперь дело пошло. Пленника, скрученного, ставили более менее ровно, выпрямляли, не давая согнуться или дёрнуться, «Жало» к затылку… Пиу!… И аккуратно положить бездыханное тело на напольное покрытие сцены, в самой передней части, почти
Второй казнимый.
Третий.
И так пять раз. Под истерические шепотки в зале, не переходящие в шквал криков или ор. Все слишком сильно обалдели от… Жестокости? Нет, наверное. Неотвратимости? Не совсем верная формулировка. От… Быстроты, и смелости реализации? Ибо напомню, при Лее Филипповне не было произведено ни одного подобного мероприятия, все скользкие процессы заканчивались договорами с элитой, уступками в пользу королевского клана, но без кровопролития. Подсознательно люди и сейчас ждали помилования в зале суда, последнего китайского предупреждения, замену наказания на сроки в тюрьме… А оно вон как — реальные трупы на сцене.
Визг, дескать, мёртвые тела, будет, но чуть позже, когда до клерков в зале дойдёт масштаб (там много женщин, а женщины не любят вид трупов). Но пока общее обалдение почти в тишине.
— Сеньор Сантьяго, разрешите вопрос? — усмехнулся я стоящему рядом министру. — Вы что, не понимали, на что идёте?
— Иди в ад, щенок! — Надо отдать должное этому аристо, он держался. Его две девочки страховали, но сеньор стоял сам, не висел у них на руках. Был бледен, да, и, кажется, понял, что всё по-взрослому, но всё же стоял ровно, не визжал и не вопил, не просил пощады и не грозил карами небесными. Уважаю таких.
— Сеньор, всё равно. Вы видели за окном сотни тысяч горожан с оружием в руке. Вы видели, как Веласкесы жёстко за всё взялись и не прощают тех, кто выступил против них, зачищая их семьи. Зачем вы в это влезли, зная, что правила изменились?
— А они изменились? — злобный оскал. — Они выпустили вперёд волчонка, не напившегося ещё на своём веку крови, чтобы порвал некоторых их самых одиозных врагов за них. Которого волчонка, то есть тебя, потом сольют, когда придёт время. А с теми, кто остался, договорятся — они как раз дойдут до кондиции, когда готовы идти на любые уступки. Не льсти себе, что «завалил» меня. Тебе просто дают резвиться, делая грязную работу.
— Вы не открыли мне новую галактику, — едко парировал я. — Но вы не ответили. Оно того стоило?
— Иди к чёрту! Давайте уже, стреляйте! Я готов.
— О, нет, сеньор Сантьяго. Не так быстро… — коварно усмехнулся я и дал знак Кассандре. А та подтолкнула вперёд Мию и Розу.
Вот тут, наконец, тишину и прорвали голоса и звуки из зала. В том числе истеричные. В том числе просьбы прекратить — «мы всё поняли». Ибо это было красиво — голосящего сеньора, которого таки прорвало, когда понял, что иглой в затылок не отделается, распяли косым крестом, прицепив к рукам и ногам лебёдки, вздёрнув его вверх с помощью механизма, поднимающего занавес. После чего между ног сеньора поставили газовый баллон, рядом с которым водрузили горелку. Которую запалили, сделав так, чтобы пламя касалось мотни самым-самым верхом, не спалив сеньора к чертям раньше времени. Но именно на самом верху пламени самый сильный жар. Расплавивший брюки, и начавший спекать… То, что под ними.