Фрося. Часть 3
Шрифт:
Скажи, этой овечке, чтобы нос сюда не казала, мне из-за неё не нужны неприятности на работе, я же занимаю руководящую должность, и в партии не последний человек, а тут родственница антисоветский элемент.
Знать её не хочу, пусть уматывает к своим евреям к этим агрессорам, дышать без них будет вольней...
– Стас, остановись, что ты городишь, может в тебе водка говорит, потом пожалеешь о своих словах...
– Я, пьяный?!
Это ты всю жизнь пьяная, не живёшь,
Фрося резко повернулась в сторону сына:
– Щенок, гавкать начал и при этом на хозяина, с руки которого всю жизнь подачки берёшь.
Что, на ноги стал, большим человеком заделался, забыл подлец, кто твоим пальцем по строчкам водил, кто тебе всю душу отдавал, а теперь знать не хочешь, выродок, папино отродье!
Это страна тебе обеспечила сытную жизнь, выучила и престижным рабочим местом облагоденствовала?!
Короткая память у тебя сыночек, а лучше спроси у своего парторга, сколько я ему отвалила, чтоб тебя умника из рабочих в мастера определить.
Запомни, земля круглая, приползёшь, прощу, но никогда этих твоих поганых слов не забуду!
Она схватила свою сумку и, не оглядываясь, выбежала из дому, на прощание так саданула дверью, что эхо разлетелось по всей улице.
К её радости Оли не оказалось дома и это было к лучшему, ей совсем сейчас не хотелось с кем-то встречаться и разговаривать.
Она оставила для подруги подарки и пошла пешком к центру Постав.
Около какого-то магазина увидела машину Марка и облегчённо вздохнула.
Тот только увидел лицо женщины, ни слова не говоря, открыл перед ней двери Волги.
Они молча уселись и продолжили путь.
глава 32
Дорога от Постав до Москвы казалась Фросе бесконечной.
В машине стояла гнетущая тишина.
Марк отлично видел, в каком состоянии находится Фрося и хоть он не знал подоплёку произошедшего между ней и сыном, но о многом мог догадаться, присутствуя при приёме, оказанном им, этим неотёсанным мужланом.
Поэтому он спокойно вёл машину, проглатывая километр за километром, по давней своей привычке за рулём продолжал анализировать недавнее прошлое и заглядывать в обозримое будущее.
Рита, устроившись среди тюков и коробок на заднем сиденье, мирно посапывала или делала вид, что спит.
Девочка была серьёзна не по годам, Марк мог судить о ней, сравнивая со своими примерно такого же возраста дочерьми.
Разменивая уже не первую сотню километров, Марк всё чаще поглядывал на свою соседку на пассажирском месте, которая сидела отрешённо, как будто глядя внутрь самой себя.
Можно было только догадаться,
Фросе больше всего, сейчас хотелось скрыться от посторонних глаз, зарыться лицом в подушку и выплакаться от всей души, сокрушаясь обо всех невзгодах свалившихся за последнее время на неё.
Ах, если бы, только, за последнее время, а то, этих невзгод было столько за всю её незадавшуюся жизнь, по которой она шла напрямик, не выбирая лёгких путей, не боясь оступиться, так мало думая о себе, стараясь максимально обеспечить детей материально, оградить их от забот о хлебе насущном, дать достойное образование, и делала всё, чтобы между собой, у них была дружба и понимание.
Всё получилось с точностью наоборот - мать стала для них не опорой, а назойливой мухой, а по отношению к друг к другу они стали до абсурда равнодушными, и более того, даже враждебными.
Яркий пример - сегодняшний выпад Стаса в адрес любящей его по-прежнему сестры.
Засранец, такого наговорить, и откуда у него такая закосневелая ненависть к евреям, и это в её то семье.
Что повлияло на такого покладистого и уравновешенного парня, каким она его до нынешнего случая считала.
Заделался комунягой, точно, как его папаша, когда пришли в Западную Белоруссию советты, как он гнобил бывших земляков, только за то, что они умели жить на зависть другим, были трудолюбивыми и имели сноровку.
Пусть он спросит у своего легендарного отца, как ему оплатила власть, за которую он горло драл за его подвиги, хорошо ещё, что не сгноили до конца за колючей проволокой.
Ладно, это уже быльём поросло, а сегодня...
Ни Аня, ни Стас даже не вспомнили при разговоре про младшего брата, как будто он и не существует.
Понятно, у них своя жизнь, свои дети, свои хлопоты и, свалившиеся на дочь ужасные неприятности, и всё же...
Никак она не могла сделать скидку на то, что Стас был пьяным, что у него только что родился ребёнок, что он, действительно, боится за свою работу и положение... всё это понятно, но взять вот так, растоптать тридцать лет дружбы между сестрой и братом, и выкинуть её на свалку, только потому, что стала неудобна, и может принести неприятности.
А ведь она не отреклась в своё время от Вальдемара, хотя сколько раз её предупреждали в органах, быть подальше от бывшего ксёндза и дяди предателя Родины.
Интересно, пожалеет Стас о своих гадких словах, о своей пьяной глупости, но ведь говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
Последние восемь лет мама Клара, как будто оберегала её от житейских проблем.
Всё происходящее в жизни её детей не виделось в мрачном свете, даже ожидаемый отъезд Ани в Израиль казался закономерным.
С уходом из жизни матери Семёна, будто лопнул нарыв, вся налаженная жизнь рассыпалась, как замок из песка и в завтрашний день даже страшно заглянуть.