Фурия из Белфаста
Шрифт:
– Ну, а теперь будем ждать «поросенка». Малость позабавимся!
– Поглядите, что они с ней сделали!
Малко с содроганием смотрел на четыре буквы, вырезанные на груди Туллы. ТОИТ. Доносчица. Края разрезов вспухли валиками под наспех наложенной повязкой. Обернутая простыней, Тулла лежала на материнской кровати.
Подле стояла испуганная всхлипывающая госпожа Линч. От слез ее голубые глаза стали почти прозрачны.
Малко поднял глаза на мужчину в кожаной курточке с напуском, нацелившего дуло автомата на голову Туллы. Двое сопровождавших Малко ждали у дверей.
– Поторапливайтесь! –
Тулла раскрыла покрасневшие, опухшие глаза и прошептала:
– Зачем вы приехали? Зачем?
В душе Малко бушевал гнев. Чтобы ободрить Туллу, Малко улыбнулся ей одними глазами, золотистыми с зелеными искрами.
– Что произошло? – спросил он. – Ведь я говорил, чтобы вы не...
Голос Туллы прошелестел:
– Я все-таки позвонила маме, чтобы она не тревожилась, а они были у нее. Они сказали мне, что сожгут маму живьем, если я не приеду немедленно... Я не могла звонить в полицию...
– Кто вас покалечил?
– Он, – едва слышно шепнула она, указывая глазами на человека с автоматом.
Тот и бровью не повел.
Малко был потрясен. Он думал о том, что всю жизнь будет корить себя за то, что не отвез тогда Туллу в Дублин.
– Вам нужно в больницу, – сказал он.
Тулла покачала головой.
– Вы же знаете, что мне нельзя... Меня арестуют... А папа? Вы что-нибудь узнали?
– Да.
Он достал из кармана фотографии и показал их Тулле. Она быстро посмотрела их, выронила из рук и закрыла глаза.
– Значит, это правда? – шепнула она. – Они убили его!
Госпожа Линч всхлипнула. Малко так и не услышал от нее ни единого слова.
– Ну, пошли! – сказал убийца с автоматом. – Положи руки на голову и делай, что скажу.
Итак, час пробил. Убийца подошел, злобно уставясь на Малко, обшарил его, вытащил пистолет и уткнул дуло автомата ему в спину.
– Выходи и садись в желтый грузовичок перед домом. Попытаешься удрать – всажу в тебя всю обойму!
Малко обернулся и встретился взглядом с Туллой. Слезы текли из ее глаз, но она пыталась улыбаться. Боевик пихнул ее в спину, пробурчав:
– Пойдешь в расход, шкура!
Глава 17
Оглушительный треск «томпсона» гулко раскатывался под стеклянным сводом спортивного зала.
– Ну же, пляши, шпик поганый! – надрывался детина в дымчатых очках.
Малко дал себе слово не двигаться с места, но когда пули брызнули у него между ног, чиркая по штанинам, он непроизвольно отпрыгнул. В совершенном восторге его мучитель задрал дуло автомата и покатился со смеху.
Когда-то это было самое значительное сооружение для занятий физической культурой католического района Ардойн. Но теперь, когда вокруг остались одни развалины, им завладели «времяки» и устраивали там свои тренировки. Все щели тщательно законопатили, как на киностудии, чтобы снаружи ничего не было слышно, а на всех подступах к сооружению были выставлены дозорные. Но англичане чрезвычайно редко наведывались в этот оплот отъявленных католиков.
Приставив «томпсон» к бедру, «горилла» уставился на Малко, пытавшегося принять хоть сколько-нибудь достойный вид. Неожиданно он выпустил новую очередь слева от Малко. Нули с визгом отлетали от цементного
Ободренный ими, мужчина в кожаной курточке подошел к Малко и, сверля его злобным взглядом, ткнул ему дуло автомата в живот, держа палец на спуске, и, уставившись прямо ему в глаза, оттянул затвор.
– Ну, ты, дерьмо! Проси своего папского Бога, чтобы встретил тебя поласковее!
На сей раз, однако, Малко не шелохнулся: он знал, что убийца занимал в ИРА недостаточно высокое положение, чтобы отважиться вот так просто застрелить его. Впрочем, тот почти тотчас опустил дуло, хохоча во все горло. В металлическую дверь несколько раз стукнули с расстановкой. Один из наблюдателей отворил, впуская пятерых мужчин в штатском, но в полумасках и черных перчатках. Не говоря ни слова, они расселись на деревянных стульях за длинным столом под черным сукном. Все находившиеся в зале члены ИРА стали навытяжку. Мужчина, усевшийся в середине стола, потребовал:
– Чаю!
К нему тотчас устремился с подносом в руках бритолобый, в джинсах до половины икр, юнец. На ребяческом лице застыла судорога преданности. Он был так взволнован, что выплеснул немного чая в блюдце. Господин в черном пренебрежительно отстранил чашку, причем Малко заметил, что отделение для большого пальца его левой перчатки отогнулось под прямым углом. Оно было пусто.
Боясь дышать от благоговения, весь дрожа, мальчишка отнес поднос и через минуту вернулся с чистым блюдечком. На сей раз обошлось без происшествий. Находившийся по-прежнему под надзором «гориллы» Малко наблюдал эти несколько ребячливые проявления послушания. Очевидно было, что его хотят настроить на подобающий лад. Он все время думал, когда же Конор Грин что-нибудь предпримет. Он ясно сознавал свое положение. ИРА слишком много позволила ему узнать о себе, чтобы ему сохранили жизнь. «Председатель суда» отодвинул чашку с чаем.
– Том, веди пленника признаваться! – приказал он.
Том подтолкнул Малко дулом автомата.
– Иди, папист!
Малко приблизился к столу. Том остался стоять за его спиной. Один из мужчин в черном бросил ему в лицо:
– Вы – американский шпион, засланный в Ирландию, чтобы погубить наше дело.
Среди присутствующих послышалось злобное ворчание. Малко решил выиграть время.
– Я никого не выдал, – отвечал он. – Более того, я помог Тулле Линч бежать из Армага.
– Это все для отвода глаз, – возразил допрашивающий. – Мы хотим знать, кто ваши пособники.
– У меня их нет, – отвечал Малко. – И я не работаю на ЦРУ.
Таково было непреложное правило Компании: никогда не сознаваться, ни при каких обстоятельствах. Точно так же и Компания никогда не признавала за своего «засвеченного» агента...
– Тулла Линч все рассказала, – продолжал господин. – С кем вы держите связь в Белфасте?
Малко хранил молчание. В эту самую минуту Конор Грин, вероятно, разбивался в лепешку, чтобы разыскать его. В Особом отделе работали не дураки. Нужно было держаться и, если возможно, сохранить достоинство. Что толку, если найдут его труп?