Футарк. Третий атт
Шрифт:
— Понятно, спасибо, милорд, — кивнул Ламберт, строча в блокноте. — Вы не будете возражать, если я опишу этот случай для газеты? Разумеется, текст будет согласован с вами!
— Конечно, — ответил лорд. — Кин, на что вы уставились?
— На собаку, — указал я на Пегаша. — Он остался без хозяина, а я, знаете, как раз думал, не завести ли пса, вот и…
— Нет, Кин, не стоит, право, — понял он мою мысль. — Эта псина не годится для лежания возле камина. Она привыкла целыми днями бегать за хозяином, жить на воле… А если вы опасаетесь, что Пегаш пропадет, так нет же: он пойдет домой. Ну или здесь останется, не объест уж меня!
— Ясно, — кивнул я. —
— Конечно, уж найдется, кому, — вздохнул лорд Блумберри. — Не оставим. Вот и ваш экипаж, Кин. Благодарю, что составили компанию!
— От меня не было никакого проку, — покачал я головой.
— Это вам так кажется, — загадочно ответил он. — Ну! Извините, что не приглашаю к ужину, дел еще много… С одной компенсацией сколько возни — с Тома ничего не возьмешь. Ну да ладно, разберусь… До встречи!
— До встречи, милорд.
— На будущий год фестиваль снова состоится, — пообещал он, — или я буду не я, так и запомните, Кин!
Улыбнувшись, я сел в пролетку и попросил отвезти меня к тетушке Мейбл — давно ее не видел, это во-первых, во-вторых, она обидится, если не узнает эту историю из первых уст. Ну и ее благотворительный комитет пригодится…
Я обернулся — Тома грузили на подводу, полицейские и репортер рассаживались в еще одной пролетке. Присмотревшись к Ламберту обоими глазами, я ухмыльнулся: воистину, прогресс неостановим…
И это прекрасно, черт побери!
МАННАЗ [5]
Манназ — дорог счастливец родным,
каждый же предан быть может
соотечественником своим,
ибо по слову господню
вершить всё зло на земле.
Наступила зима, близились рождественские праздники, и Блумтаун выглядел сказочным городком с открытки — укрытые снегом крыши, дымящие трубы, освещенные окна… На улицах пахло где свежей сдобой, где кофе, где жареной рыбой, а то и запеченным окороком, хотя до Рождества еще оставалось полторы недели. Должно быть, кто-то уже не мог терпеть… Да я и сам не отказался бы от хорошего ломтя мяса с гарниром, в особенности после прогулки: после теплого лета и осени зима, как и предсказывали старики, выдалась на удивление снежной и холодной. После прогулки на свежем воздухе (я сдержал данное себе обещание и, пускай без собаки, но совершал моцион, невзирая на погодные катаклизмы) особенно хотелось подкрепиться, и я предвкушал обед — Мэри наверняка приготовила что-нибудь вкусное.
5
Переводится как «человек». Манназ указывает либо на людей в окружении человека, либо на его собственное осознание себя, как части общества. Этот символ всегда связан с межличностными отношениями и является олицетворением человечества как части Вселенной.
Пребывая в самом радужном расположении духа, я раскланялся со встречными, но две пожилые дамы (они жили дальше по улице) повели себя странно — на приветствие ответили крайне сдержанно, а вдобавок перешли на другую сторону улицы, о чем-то шушукаясь.
Я давно привык к тому, что у женщин, особенно немолодых, случаются странности, поэтому не придал особого значения этой встрече, а зря…
Еще через два дня, в понедельник, проходя мимо
Это было чистой правдой: в воскресенье выглянуло солнце, и мне показалось глупым сидеть в душной церкви, таращиться на шляпки прихожанок, слушать с детства знакомые слова и украдкой зевать, стараясь, чтобы никто не заметил. Даже тетушка Мейбл давно уже не осуждала меня за это, решив, очевидно, что воспитывать великовозрастного племянника уже поздно. Ну, вздыхала иногда укоризненно, журила по-родственному, но и только. Полковник Стивенсон и Сирил смотрели на меня с завистью, но сами пренебречь обязанностями не могли.
Ну а я отправился на очередную прогулку далеко в поля, в сторону леса, чуть не утонул в сугробе, видел снегирей и синиц, издалека — оленя и совсем близко — мышкующих лис, особенно ярких на белом снегу, и от этого преисполнился куда большей благодати, чем от причастия. Главное, не сболтнуть об этом при тетушке Мейбл, она не оценит!
Однако что за охота этим почтенным леди обсуждать мои поступки? Или это они от скуки? Сирил что-то давно не баловал Блумтаун своими выходками: недавно суперинтендант Таусенд, когда мы с ним коротали вечер у камина, даже сказал, что это затишье не к добру. Я и сам подозревал, что долго кузен в рамках приличий не продержится, а потому готовился к чему-нибудь масштабному…
«Колючки свои богомерзкие разводит», — донеслось до моего слуха, и я сбавил шаг. Кактусы-то им чем не угодили? Впрочем, я тут же получил ответ: «Говорят, он их привез от язычников. А язычники известно, что с ними делают!»
Мне самому стало интересно до смерти, потому что я знал много вариантов использования кактусов, но вряд ли все до единого, ведь из них делали напиток, использовали в пищу их мякоть и плоды, из некоторых получали вещества, расширяющие сознание, в засушливых местностях высохшие стволы кактусов становились неплохим топливом, из волокон плели веревки… Преполезнейшее растение, а уж до чего красиво они цветут!
«Эти голые язычники накалывают на иголки людей и смотрят, как они истекают кровью и мучаются!» — прошептала одна кумушка другой, и я невольно вздрогнул. И спина зачесалась: у меня на ней осталось предостаточно шрамов на память о тесных объятиях священного кактуса… Выглядит это так, будто я лег на очень большого ежа: множество побелевших от времени точек. Хорошо еще, разоблачаться при свидетелях мне приходится нечасто, да и, к тому же, когда кожа незагорелая, шрамы различимы, только если нарочно приглядываться. А кому нужно разглядывать мою спину? Врачу разве что, но от визитов к эскулапам меня покамест бог миловал.
Но откуда милейшие дамы почерпнули этот варварский обычай? Ну конечно, из цветоводческих журналов! Я ведь выполнил задуманное и отправил свой цветной фотопортрет с легендарным Alteya cannabis и отчет о находке в редакцию, а там уж эту историю растиражировали… Я даже ездил давать интервью в Лондон (везти растение с собой я наотрез отказался, пообещав представить его публике летом), а в Блумтауне Ламберт осаждал меня до тех пор, пока я не сдался и не показал ему колючую диковинку. Кое-кто из Лондона тоже пытался напроситься на экскурсию по моей оранжерее, но я к тому моменту так устал от общения с репортерской братией, что развернул незваных гостей с порога, использовав, каюсь, непарламентские выражения. Может, кто-то из обиженных протянул меня в фельетоне? И заодно приплел дикарский ритуал? Было бы забавно!