Футуризм и безумие (сборник)
Шрифт:
Одна часть пережившей ужасы реакции молодёжи поддается настроению угнетения, не знает, что делать. Другая – литературная и художественная фракция – высмеивает символический упадок интереса к жизни. На смену унылым декадентам выходят бодрые жизнерадостные футуристы
«На вопрос, что делать, отвечает и песнь сёл и русские писатели, – пишет В. Хлебников.
Но какие советы дают и те и другие?
Наука располагает обширными средствами для самоубийств; слушайте наших советов: жизнь не стоит чтобы жить. Почему “писатели” не показывают примера?
Это было бы любопытное зрелище». (Союз
В противоположность пессимизму декадентской литературы начала столетия, футуристы – не декаденты, не смерть и упадок воспевают они, а движение и радость.
На тот же вопрос – что делать, обращенный к самим футуристам, они отвечают: жить ради будущего, утверждая его в настоящем.
Если к символически-декадентскому творчеству можно было применить термин упадка, вырождения личности, то к футуристам подходил бы термин возрождения личности.
Реализм признавал содержание художественного произведения выше формы. Символисты форму возвысили до содержания, но содержанием их творчества была эротика и смерть. Воспевание смерти принесло им смерть, хотя и не в буквальном смысле слова, – как ядовито предлагает В. Хлебников. Интерес к упадочным мотивам литературы падает, и общество ждет возрождения личности от литературы – новых пророков.
Пророки-футуристы одной критикой прошлого и туманным пятном будущего никого не могли бы привлечь на свою сторону. Это поняло новое направление и начало реформировать слово и речь – «речетворцами» [59] называют себя футуристы.
Как понимают будущее футуристы? Они понимают его в смысле нарождения новых признаков в отдельном человеке. Футуризм отчасти биологическое учение, но это только кажущийся позитивизм в понимании человеческой психики.
В интуиции, сверхчувственном восприятии – сущность нового человека-футуриста.
59
Крученых А. Чорт и речетворцы. Спб.: Типо-литография Т-ва «Свет», 1913. – Здесь и далее, примеч. редакции.
Однако люди будущего – футуристы дальше проповеди движения не идут. Нигде так хорошо не выяснен этот исходный лозунг футуризма, как у итальянского футуриста Маринетти.
«Мы хотим воспевать любовь к опасности, навык дерзости и энергии. Литература восхваляла до сих пор задумчивую неподвижность, сон; мы восхвалим наступательное движение, лихорадочную бессонницу, беглый марш, кулак, salto-mortale, пощёчину. Для нас важна наша огненность, бунт и наши плевки. Великолепие мира обогатилось новой красотой – красотой быстроты. Гоночный автомобиль, который кажется бегущим по картечи, прекраснее Самофракийской Победы. Вне борьбы – нет красоты. Не может быть шедевром творение статическое. Только в динамическом – поэзия. Долой слова в именительном падеже и в неопределённом наклонении. Поэзия должна быть дерзкой атакой против неведомых сил.» (В. Шершеневич. Футуризм без маски, 1913) [60]
60
См. также: Тастевен Г. Футуризм. На пути к новому символизму. М.: Издание книжного магазина «Циолковский», 2016.
Движение у футуристов является не средством достижения, а целью выявить накопившуюся энергию.
Формула движения футуризма есть подвижность, движение ради движения.
В самом деле, в том же манифесте Маринетти мы находим собранными в одну кучу удивительные и прямо противоположные стремления, напр., патриотизм и анархию, войну и революцию.
Футуризм в России ничего не приветствует и не славит, кроме самих себя и, пожалуй, национализма (В. Хлебников. Ряв, 1914) [61] . Зато, признавая движение, как самоцель, он выставил и ещё одну самоцель – форму-самоцель.
61
Хлебников
«В поэзии есть только форма; форма и является содержанием. Когда им возражают на это, что в памяти остаётся сюжет, образ, мысль – футуристы объясняют: да, но это только потому, что вы ещё не научились ценить форму саму по себе. Форма не есть средство выразить что-либо. Наоборот – содержание это только удобный предлог для того, чтобы создать форму, форма же есть самоцель.» (В. Шершеневич. Футуризм без маски. Стр. 56)
Если мы вдумаемся в то возрождение личности, к которому призывают нас футуристы, то увидим, что это возрождение – проекция блуждающих болотных огней в воздухе. Призыв их может сделаться не возрождением, а упадком. Мираж рассеется, и нет ничего – одна пустота.
«Мы во власти новых тем: ненужность, бессмысленность, тайна властной ничтожности – воспеты нами.» (Садок Судей. II) [62]
Как в какой-нибудь сказке – бессмысленность, ненужность и ничтожность появляются на сцену и завершают движение и художественную форму, как самоцели.
Футуристы – дети своих отцов декадентов-символистов. Как реформаторы, они веселы, полны подъёма и жизни, но под ними нет почвы, в них нет содержания, и может всегда появиться на их месте пустота властной ничтожности.
62
В феврале 1913 г. в петербургском издательстве «Журавль» вышел альманах «Садок судей II», с участием Гуро, Д. Бурлюка, Хлебникова, Маяковского, Крученых, Лившица, Ек. Низен, рисунками Гуро, Гончаровой, Ларионова, Д. и В. Бурлюков.
Будем думать, что футуризм, как здоровый подъём настроения после упадочного меланхолического и пессимистического символизма, преодолеет и властную ничтожность, и пустоту.
А пока он стал на скользкую почву. Может быть, наша аналогия с безумием даст возможность наметить верный путь. И это тем более вероятно, что целая группа талантливых писателей с Игорем Северяниным, как первым, теперь уже ушедшим вождем эгофутуризма, не разделяет кубо-футуристического преклонения перед бессмысленностью и ничтожностью.
«Цель творчества не общение, я только самоудовлетворение и самопостижение… Все истинные создания искусства равноценны. Нет великих и второстепенных поэтов, все равны… По содержанию не может быть достойных и недостойных произведений искусств, они различаются только по форме… Нет низменных чувствований, и нет ложных. Что во мне есть, то истинно. Не человек мера вещей, а мгновение. Истинно то, что признаю я, признаю теперь, сегодня, в это мгновение.» (В. Брюсов. Истины. Северные цветы, 1901 г. Стр. 196.)
Такова формула символически-декадентского творчества – предшественников и духовных отцов футуризма. Слово футуризм уже было на языке символистов, философ и критик которых Шарль Морис [63] озаглавил свой труд «Литература сегодняшнего дня».
Если мы вглядимся в формулировку творчества декадентов в их собственном изложении, то увидим, что футуристы-дети идут по намеченному отцами пути.
Они резче подчеркивают особенности своего победного шествия и в своих манифестах ссылаются на близость грани безумия, как желанного и ценного.
63
Морис Шарль (1861–1919) – французский поэт и эссеист. После знакомства с Верленом, и Малларме, который смотрит на него как на одну из литературных надежд, в 1889 г. Морис публикует «Литературу сегодняшнего дня» – книгу, которая формулирует кредо целого поколения и эпохи, становится манифестом символизма. Во время первой мировой войны придерживается последовательно антигерманских и шовинистических взглядов.