Футурологический конгресс. Осмотр на месте. Мир на земле
Шрифт:
— Нет. Теперь не держат одногодублера. Есть несколько — с одинаковым набором плюсов, и пришлось бы начать новые исследования. Селекцию. Тогда можно было бы о чем-нибудь догадаться, а сейчас — нет.
— Я хотел бы услышать еще одно, — не очень уверенно проговорил я. — Откуда она взялась… такая?
— Это нам отчасти известно, — Лоэнгрин опять улыбался. — Вашу европейскую квартиру несколько недель назад хорошенько перетрясли. Ничего не пропало, но все было осмотрено…
— Не понимаю…
— Библиотека. У вас есть книга о Монро и два альбома. Видимо, симпатия.
— Вы перетряхнули мою квартиру и ничего не сказали?
— Все стоит, как стояло, даже пыль смахнули, а что касается визита, то не мы были первыми. Вы сами видели, как хорошо,
— Не знаю. Пожалуй.
— Вот видите.
— Хорошо. Но, спрашивая, я имел в виду подобие. Она была человеком?
— Постольку-поскольку. Непосредственно — нет. Хотите ее видеть? Она здесь, лежит в той комнате, — он показал на дверь за спиной. Хотя я его понял, все же долю секунды у меня в голове копошилась мысль, что Мэрилин Монро умерла вторично.
— Продукт «Джинандроникс»? — медленно спросил я. — Так называемая playmate?
— Только фирма не та. Их много. Хотите взглянуть?
— Нет, — отрезал я. — Но ведь кто-то должен был ею… руководить?
— Конечно. Сбежал. Видимо, женщина с большим актерским талантом. Характер движений — понимаете? Мимика — все высший класс. Любителю это не по зубам. Придать такое сходство — как бы это сказать? — вдохнуть такойдух — тут требуется школа, тренировка. Правда, после Монро остались фильмы. Это, видно, помогло… Но все равно… — он пожал плечами. Говорил все время он один. За всех.
— Так старались? — сказал я. — Зачем?
— А взяли бы вы в машину старушку?
— Взял.
— Но на пиццу не пошли бы. Во всяком случае, не наверняка, а требовалась уверенность. Чтобы вас заинтриговать. Вы и сами должны отлично знать, дорогой. Давайте кончим с этим.
— Что вы с ней сделали?
Собственно, я хотел спросить: «Вы ее убили?» — хотя прекрасно понимал бессмысленность такого вопроса. Он меня понял.
— Нет. Дистантник с отсеченной связью сам валится как колода. Кукла.
— Почему же она убегала?
— Потому, что, исследуя изделие, можно кое-что узнать об изготовителях. В данном случае скорее всего нет, но они хотели свернуть все паруса. Чтобы не осталось ни следа. Уже третий час. Надо беречь себя, мистер Тихий. У вас, с вашего разрешения, сентиментальность прошлого века. Спокойной ночи и приятных сновидений.
На следующий день было воскресенье. По воскресеньям мы не работали. Я брился, когда курьер принес письмо. Со мной хотел встретиться профессор Лакс-Гулиборц. Мне доводилось слышать о нем. Это был специалист по связи, телематик. Он имел отдельную лабораторию на территории базы. Я оделся и ровно в десять вышел из дома. На оборотной стороне письма он нарисовал, как до него добраться. Среди одноэтажных зданий выделялся длинный павильон, окруженный садом с высокой сеткой. Я нажал раз на кнопку звонка, другой. Вначале над кнопкой загорелась надпись: «Меня нет ни для кого», потом замок щелкнул, и калитка отворилась. Узкая, посыпанная гравием тропинка вела к металлической двери. Она была закрыта. Ручка отсутствовала. Я постучал. Внутри стояла тишина. Я постучал еще раз. Уже собрался было уходить, когда дверь приоткрылась и выглянул худощавый человек в голубом халате, украшенном пятнами и подтеками. Он был почти лысый, с коротко подстриженными седыми висками, толстые стекла очков уменьшали глаза. Возможно, из-за этих бифокальных очков он выглядел так, словно все время удивлялся своими круглыми рыбьими глазами. Длинный, вынюхивающий что-то нос, массивный лоб.
Хозяин молча отступил. Когда я вошел, он запер дверь, к тому же не на один замок. Коридор тонул в темноте. Он шел впереди, я следом, ведя рукой по стене. Странная конспирация. В сухом горячем воздухе витал запах химикалиев.
Я оказался в большой лаборатории, забитой, казалось, до предела. Повсюду громоздились установленные один на другом аппараты из черного оксидированного металла, соединенные кабелями. Спутанные провода покрывали пол. Посреди комнаты красовался лабораторный стол, тоже заваленный аппаратурой, бумагами, инструментами; возле стола стояла клетка, самая настоящая клетка из тонкой проволоки, какие делают для попугаев, но она была так велика, что в ней поместилась бы горилла. Диковинней всего были куклы, штабелями лежавшие вдоль трех стен. Обнаженные, похожие на витринные манекены, без голов или с раскрытыми черепами, с грудными клетками, распахнутыми, словно дверцы, внутри заполненными какими-то соединениями, пакетами пластин, а под столом валялась куча бесчисленных ног и рук. В этом захламленном помещении не было ни одного окна. Профессор смахнул со стула какие-то провода и детали и влез на четвереньках под стол. Он действовал с прытью, которой я от него никак не ожидал. Вытащив из-под стола магнитофон, он включил его и, глядя на меня снизу вверх, приложил палец к губам. Из магнитофона послышался его скрипучий голос: «Я пригласил вас на занятия, Тихий. Пора вам узнать все, что необходимо, о связи. Извольте присесть и слушать. Записей делать нельзя…»
Магнитофонный голос все звучал, а сам профессор приподнял огромную проволочную клетку и жестом пригласил меня войти в нее. Я заколебался. Он бесцеремонно втолкнул меня, вошел следом, взял за руку и потянул вниз, давая понять, что я должен сесть на пол. Сам он уселся напротив, скрестив ноги, так что из-под халата торчали его острые коленки. Я послушался. Все это весьма напоминало сцену из скверного кинофильма о сумасшедшем ученом. В клетке тоже повсюду вились провода, он соединил два из них, и раздалось тихое монотонное бренчание. А его собственный голос по-прежнему бубнил из магнитофона, лежавшего снаружи рядом со стулом. Лакс вытащил из-за спины два толстых, похожих на ярмо ошейника, один через голову надел на собственную шею, второй подал мне, показывая, чтобы я сделал то же самое, потом воткнул себе в ухо проводок с утолщением вроде небольшой маслины на конце и опять жестом показал, что я должен сделать то же самое. И тут я услышал в ухе, что говорит профессор.
— Вот теперь можно побеседовать. Задавайте вопросы, но прежде подумайте. Нас никто не услышит. Мы экранированы. Вы удивлены? А удивляться нечему. Даже самым надежным людям не всегда следует доверять, и это правильно.
— Можно говорить? — спросил я. Мы сидели на полу в клетке так близко друг к другу, что наши колени почти соприкасались. Магнитофон продолжал бубнить.
— Можете. Против всякой электроники найдется своя электроника. Я знаю вас по книгам. Вся эта дребедень вокруг — всего лишь декорация. Вас наметили в герои. Миссия лунной разведки. Вы полетите.
— Полечу, — подтвердил я.
Он говорил, почти не шевеля губами. Я отлично слышал его через микрофон в ухе. Все выглядело достаточно странно, ничего не скажешь, но я решил принять навязанные мне правила игры.
— Ясное дело — полетите. Тысяча человек будет вас поддерживать с Земли. Безотказное Лунное Агентство. Беда только, что его разрывает изнутри.
— Агентство?
— Да. Они снабдят вас дюжиной новых дистантников. Но на самом деле чего-то стоит только один. Мой. Совершенно новая технология. Из праха возник, в прах обратишься и вновь возникнешь. Я вам его позже покажу. Мне надо вам его продемонстрировать. Но сначала получите от меня благословение. Спасительные указания на дорожку. — Он поднял палец. Его глаза, маленькие и круглые за толстыми стеклами, усмехались с добродушной хитрецой. — Вы услышите то, что они хотели, но сначала то, чего они не хотели. Но я так хочу. Я человек старосветских принципов. Прошу внимания. Агентство — организация международная, но ведь невозможно набрать в сотрудники ангелов. На далеких окраинах, допустим на Марсе, вам пришлось бы действовать в одиночку. Один против Фив. На Луне же вы будете лишь вершиной пирамиды. С земным комплексом стратегической поддержки. Вы знаете, кто будет в этом комплексе?