Гадес

Эндрюс Рассел

— Потому что у них есть доля в этих компаниях, — объяснил Роджер. — А эти компании загребают деньги. Кучу денег.

— Зато теперь в убытке компании Ленни Рубина, — заметил Джастин. И, осознав, что это значит, предложил: — По-моему, надо поужинать. Или хотя бы выпить.

— Поддерживаю, — согласился отец. — У тебя ведь, небось, приличного вина нет? И чистых бокалов?

— Здравствуйте! — послышался неожиданно вежливый голос Роджера.

Отец и сын Уэствуды удивленно подняли глаза, не понимая, с чего он решил поздороваться. Джастин уже хотел сказать, что, похоже, перерыв и правда не помешает, но тут понял, что здоровался Роджер вовсе не с ними.

В дверях кухни стоял человек. Китаец. Он не двигался с места, но Джастин с первого взгляда определил, что его появление ничего хорошего не сулит.

— Давай бумаги, пожалуйста, — запинаясь проговорил незнакомец.

— Какие бумаги? — не понял Роджер. Он махнул рукой в сторону документов «Восхождения». — Эти?

— Давай бумаги, — повторил китаец.

Джастин проговорил:

— Роджер, отойди от него. За меня, прячься.

— Что? — снова не понял Роджер.

— Не давай ему никаких бумаг и держись подальше. Отходи, быстро!

Роджер двинулся к Джастину. Джастин бросил взгляд на письменный стол. Пистолет в ящике.

— Не пробуй взять пистолет, — спокойно и властно произнес китаец. — Не смочь.

В комнате стало тихо.

— Папа, — велел Джастин, — к выходу.

— Не ходить к дверь, — запретил незнакомец. — Не пробуй. Не может.

Джастин кивнул и постарался изобразить непринужденную улыбку, а сам стрелой метнулся к ящику с пистолетом.

Не успел. Маленький китаец взмыл вверх с такой легкостью и почти балетной грацией, что Джастин невольно залюбовался. Но любоваться пришлось недолго, потому что китаец крутнулся на месте, его правая нога описала в воздухе дугу, и грудную клетку Джастина разорвала резкая боль — сломанное ребро, как пить дать. Согнувшись пополам, он успел заметить, что непрошеный гость слегка ослабил бдительность. Тогда, схватив ночник с ближайшей тумбочки, Джастин со всей силы обрушил его на голову китайца. От боли потемнело в глазах, и он чуть не застонал, когда китаец с прежней легкостью отклонился и удар пришелся в никуда. Джастин даже не успел понять, как это случилось, — китаец просто исчез и тут же возник в другом месте. Снова молниеносное движение ноги, и снова по тому же ребру. Внутри как будто пожар занялся, и Джастин чуть не рухнул без сознания.

Китаец тем временем подбирался к Роджеру Мэллоуну. Тот застыл, парализованный страхом, и даже не сделал попытки удрать. Китаец с мягкой улыбкой взял Роджера за шею. Взгляд финансиста умолял о пощаде. Увидев, как он беззвучно оседает, Джастин сделал первое, что пришло ему в голову, — схватил тяжелый торшер и двинул им китайцу под колени. Убийца потерял равновесие и выпустил Роджера. Тот по-прежнему не двигался, но явно был жив. Выпрямившись, китаец шагнул к Джастину и ткнул кулаком ему под дых. Джастин успел отпрянуть, приняв на себя только часть удара, и все равно ощущение было такое, словно кто-то сдавил сердце железной хваткой. Теперь китаец направился к Уэствуду-старшему, который смотрел на него со смесью ужаса и ошеломления. Уходить отцу было некуда, поэтому Джастину пришлось снова, превозмогая боль, броситься на защиту. Он обхватил китайца сзади и, приподняв от земли, отшвырнул, крича во все горло:

— Бегите! Скорее!

Маленький убийца приземлился на ноги около кухонной двери, и Джастин, не теряя ни секунды, понесся на него головой вперед. Оба влетели в кухню, врезались в холодильник и сшибли по дороге шкафчик с посудой. Джастин потряс головой, чтобы прийти в себя, но, оказалось, напрасно. Воспользовавшись секундным замешательством, китаец

выбросил вперед руку и наотмашь дал Джастину по скуле так, что тот попятился и ткнулся спиной в кухонную стенку. Он рванул попавшийся под руку ящик и даже успел выхватить большой нож для рубки мяса, но через секунду китаец снова крутнулся, рассекая воздух ногой, и запястье Джастина как будто треснуло пополам. Нож покатился по полу.

— Я убить тебя, — спокойно и четко произнес китаец. — Убить их. Ты все. Не бороться. Меньше боли.

— Пошел ты! — выпалил Джастин. — Меньше боли! — с трудом выдохнул он. — Любишь мучить? Меньше боли, да пошел ты!

Из раны на лице лилась кровь. Он бросился на китайца и на какой-то миг чуть не опрокинул его, навалившись всем весом. Но тут шею как будто пронзили насквозь, и он, оцепенев, почувствовал, что сейчас снова врежется спиной. Пытаясь остановить падение, он уперся рукой в подвернувшуюся поверхность, и ладонь немедленно обожгло. На этот раз китаец был ни при чем, и Джастин, не сразу поняв, в чем дело, вспомнил, что в который раз забыл выключить проклятую конфорку. В голове пронеслось: «Дерьмо собачье! Чтоб вам всем!», и он уже готов был снова кинуться на неуловимого врага и биться до последнего. Но вдруг его осенило. Он поднялся и набрал в грудь воздуха. «Чем черт не шутит?»

— Хорошо, — мягко похвалил китаец, увидев, что Джастин решил прекратить сопротивление. — Борьба не помощь. Я убить их. Вернуться за тобой. Не трогать нож. Будет плохо.

Убийца развернулся к двери в гостиную, и у Джастина мелькнуло: «Может, он говорит правду — он не любит боль, не любит пытки? Если истязатель не он, тогда кто?» Надеясь, что догадка верна, он бросил:

— Где твоя подружка? Без нее тебе меня не убить, вонючий кусок дерьма!

Китаец медленно обернулся.

— Откуда ты знать она? — Он с недоумением посмотрел на Джастина, потом покачал головой: — Ты она не знать.

— Откуда я ее знаю? — тяжело дыша, переспросил Джастин. — Я ее трахнул.

Это была не улыбка. Наверное, китаец вообще не умел улыбаться. Он просто не знал, что такое гамма чувств. Однако на его лице отразилось какое-то подобие любопытства. Как будто блеф Джастина его сильно позабавил.

— Ты врать. Глупо.

— Я трахнул ее вот в этом доме! Прямо здесь. На этом столе.

Ни улыбки, ни злости, ни любопытства — ничего. Китаец снова превратился в бездушную машину. Мимо.

— Ты не знать она. Ты ее не видеть.

— Нет? Думаешь, я не видел? — выдавил Джастин.

Говорить из-за боли в груди было все труднее. А дышать еще труднее. Обожженная ладонь дергала и ныла, отдавая куда-то в плечо. Джастин, сцепив зубы, начал описывать женщину, которую видел тогда, после разговора с Вандой, припоминая мельчайшие подробности. Глаза, волосы, одежда. Кожа и даже туфли. Все, что он изложил в письме Билли Ди Пецио, стараясь дать как можно более полное описание.

— Хочешь послушать, какая у нее киска? — бросил напоследок Джастин. — Как я ее трахал?

И тут он увидел. В глазах китайца мелькнул огонек. Наконец-то хоть какая-то реакция. Злость. Ревность. Ярость.

Джастин закричал изо всех сил, рискуя сломать еще одно ребро:

— Папа! Беги! Беги отсюда!

Китаец отвлекся — всего на миг, он всегда оставался начеку, однако Джастину хватило и этого. Схватив термос, он метнул его в китайца, и тот пригнулся, снова всего лишь на миг, но Джастин успел броситься на него. Тот поднял руки, готовясь отразить любой удар, но Джастин и не пытался повалить его или стукнуть.