Гадюка в сиропе
Шрифт:
– Как это? – не поняла Света.
– Эх, горемыка, – вздохнула Катька, – каждому менту время дают с делом разобраться. Ну, допустим, месяц, а если не получается, ругать начинают. План у них там, в легавке, как у всех. Ладно бы, сложное расследование, да только твоя ситуация выеденного яйца не стоит. А ты, как назло, не признаешься, время идет. Знаешь, что им за несоблюдение сроков следствия бывает?
– Что?
– Много чего! Премии лишат, тринадцатую зарплату не дадут, из очереди на квартиру выкинут. Вот он и подставил тебя, как последнюю лохушку!
Света удрученно
Самое неприятное, что после освобождения ей пришлось вернуться на старую квартиру. Родственников Степана девушка ненавидела до такой степени, что ее начинало подташнивать, когда она сталкивалась с ними в местах общего пользования. Да еще на воле ее поджидала неприятность. Мать Светы скончалась, и девушке не оставили две комнаты. В одну из комнат вселили малоразговорчивого мужика – столяра. Девушка пошла работать на фабрику, в колонии она освоила профессию швеи-мотористки, и старалась меньше бывать дома.
Потом неожиданно судьба смилостивилась, и жизнь повернулась к бывшей заключенной светлой стороной. Столяр оказался отличным мужиком, молчащим не от угрюмости, а от стеснения. Светочка приняла его ухаживания, и они расписались, фамилию она сохранила девичью. В бывшей маминой комнате устроили спальню. Потом муж организовал с приятелем кооператив по производству кухонной мебели. Неожиданно дело пошло, да еще как. Фирму завалили заказами, и столяр, не успев моргнуть глазом, стал обладателем трех магазинов и работодателем для ста пятидесяти человек. Тогда-то они со Светой и предложили соседям новую квартиру, взамен занимаемых теми комнат. К их радости, Разины мгновенно согласились – наверное, пересчитали доплату на бутылки. Света с мужем сделали ремонт и постарались навсегда забыть про Татьяну и ее детей. Надо сказать, им это удалось. Соседи более не напоминали о себе, оставшись в прошлом. Света по совету мужа закончила Ветеринарную академию. Она всегда любила животных и теперь с огромным удовольствием возилась с четвероногими пациентами. История о глупенькой кассирше, обманутой любовником, была похоронена под грузом времени. Иногда Светлане Павловне казалось, что ничего подобного в ее жизни не было, словно она прочитала плохую книгу. Но тут явилась я и разбередила душу.
– Где живет Степан, знаете? – не выдержала я.
– Последний раз я встречалась с ним во время очной ставки, – грустно ответила она. – Потом, сами понимаете, никакой охоты не было связываться с подлецом. Все время боялась, что он вдруг заявится к матери в гости, думала, не удержусь и вмажу ему прямо в наглую морду, но Степка как в воду канул, пропал, и черт с ним.
– Как жаль, – протянула я, – я так надеялась, что вы подскажете.
– Спросите у Раисы Андреевны, – посоветовала Света, – она небось в курсе.
– Дайте мне ее телефон!
Она покачала головой:
– Я, когда вернулась из лагеря, очень нервная была и страшно дергалась. Честно говоря, хотела поехать к Раисе и потрясти ее как следует. Ведь писем десять ей из лагеря отправила, все просила: Степка меня подставил, так хоть печенья пришли
– Как?
– До метро «Киевская» надо доехать и спуститься в сторону набережной, там прямо у моста стоит огромный дом из светлого кирпича. А вот подъезд запамятовала, то ли второй, то ли третий. Окна, помнится, на реку выходили…
Да, не слишком точные координаты.
– А вы к Маргарите сходите, – сказала она. – Из Разиных только она и осталась. Старшие братья померли, Галка уехала незнамо куда, а Ритка тут, в Москве живет, на Ленинградском проспекте, вот ее адрес я отлично знаю и телефон тоже.
– А говорили, никакой связи с Разиными не поддерживаете, – решила я поймать ее на лжи.
– Так-то оно так, – тяжело вздохнула Света, – да Ритка горькая пьяница, вечно ей на бутылки не хватает. Как-то раз сижу дома, звонок в дверь. Гляжу – Рита. Пришла у меня по старой памяти денег клянчить, а я слабину проявила – дала десятку. И все, пропала. Она начала постоянно бегать и ныть. Потом предложила у нее квартиру купить. А у меня двое детей подрастают, Ленка не сегодня завтра замуж соберется… Ну я и поехала на хоромы взглянуть. Отличная жилплощадь, только очень загаженная. Впрочем, Ритка за нее недорого хотела, выгодная сделка могла быть.
– Что же вы не стали оформлять?
– Муж отсоветовал, говорит, с пьяницей связываться опасно. Прав, наверное. Так что ступайте к Рите, – и она продиктовала хорошо известный мне адрес.
– Да я уже была у нее, – ответила я, – она вечно пьяная, и толку от нее никакого.
– Вы к ней в восемь утра приходите, – пояснила Света, – она где-то в семь тридцать встает и около восьми начинает соображать, где деньги на выпивон сгоношить. Она ко мне около половины девятого являлась в надежде на подачку. Утром трезвая, а поближе к одиннадцати – все, труба, мертвое тело.
ГЛАВА 23
Нырнув в подземный переход, я уставилась на витрины. Может, купить Лизе вон того керамического медвежонка за пятнадцать рублей? Девочка придет в полный восторг. Я вытащила кошелек и тут же услышала тихий, вкрадчивый голос.
– Доченька, дай на хлебушек.
Возле меня стояла толстенькая старушка в грязной куртке. В руках бабка держала пакет, оттуда высовывались горлышки пустых пивных бутылок. Я протянула ей рубль.
– Дай бог тебе здоровья, счастья и удачи, – поблагодарила нищенка.
Мне стало неудобно, уж не столь велика милостыня, чтобы так кланяться. Но когда я, купив статуэтку, притормозила у ларька с газетами, вновь послышалось тоненькое сопрано:
– Деточка, подай на хлебушек.
Я обернулась и увидела всю ту же бабку с пакетом. Получив следующий рубль, она растворилась в толпе, но не успела я попросить у продавца пару булочек, как раздалось до боли знакомое:
– Деточка, подай на хлебушек.
– Бабушка, – не удержалась я, – вы у меня третий раз просите.