Галерея демонов Ламбранта
Шрифт:
— Бутылка-то где? — спросил Кристиан, когда Плетнёв нагнал его у прогнившего деревянного забора.
— Я не стал уж её таскать, — растерялся Вадим, указав неопределённо назад. — А чего?
— Вот если менты найдут тару с твоими пальчиками, будет не очень хорошо, — подметил бородач, подсвечивая забор лампочкой сотового телефона.
— А почему они должны сюда пойти?
— Потому что я нашёл вот это, — недовольно сказал Власьев и опустил руку с мобильником пониже.
Там на могильном камне темнела кровь, а рядом на торчащих из земли спицах ржавой ограды светлел лоскуток.
— Похожа на пижаму, — констатировал Плетнёв и хотел снять кусочек ткани, но Кристиан перехватил его руку.
— Пусть висит, — прошептал бородач и посветил вперёд, где в заборе просматривалось отверстие. — Если удастся убедить ментов, они сюда ещё придут. Пусть сами собирают улики.
— Но им же это не нужно…
— Нас и так подозревают, не будем давать им лишний повод.
Парни выбрались к основному ограждению кладбища, за которым темнел лес. За ним находился огород пастора. То, что злодеи прибежали оттуда, не было никаких сомнений. Но вот куда они двинулись дальше — большой вопрос.
— Я не вижу никаких следов, — пробурчал Власьев, пригнувшись к земле.
— Ну конечно, вон вода проступает. — Вадим надавил ногой на траву, и там запузырилась грязь. — Здесь болото уж, какие следы тут найдёшь теперь.
— Темнеет быстро, — пожаловался Кристиан. — Если кровь есть на булыжнике, значит, и в других местах её можно отыскать, куда мальчишек тащили.
— Можно взять фонарь у Роберта…
— Да какой фонарь ещё, ничего ты не увидишь ночью. Надо утром сюда вернуться и всё повнимательнее осмотреть. И желательно с ментами.
— Ты прав.
— Ладно, я схожу за машиной, а то и её сожгут психи, пока мы тут лазаем. А ты иди к пастору, ему самому ничего не говори. Я сам отцу сообщу о наших находках.
На всякий случай Власьев сфотографировал на мобильник кусочек пижамы и направился в обратную сторону.
— Может, я с тобой? — предложил Плетнёв, но его напарник отмахнулся и скрылся в кладбищенской темени.
От деревянного забора до дома Роберта было минут десять ходьбы. Тропинка здесь пролегала довольно широкая, почва казалась прочной, будто протоптанной. Неужели ею кто-то часто пользовался? Что, если за бывшим детским садом злоумышленники следили перед тем, как напасть? В голове роились новые подозрения, но поделиться ими Вадиму было не с кем. Он добрался до зарослей бурьяна и хотел уже протиснуться между колючими стеблями, как со стороны здания донеслись мужские голоса.
— Вот там прямо и нашли? — поинтересовался густой бас.
— Совершенно верно, под полом, — ответил пастор.
— Почему же тогда наш дознаватель ничего не обнаружил? — грозно вопрошал неизвестный, судя по всему, какой-то представитель власти.
— Значит, так смотрели, — парировал недовольный голос Власьева-старшего. — Никто мальцов не ищет, кроме нас. Никому ничего не нужно. Это же бардак!..
— Бардак у вас в общине здесь, — воскликнул бас, и Вадим решил поскорее пробраться к дому, чтобы сообщить новому стражу порядка о сегодняшних находках на кладбище. — Плетнёв этот куда вот делся? Сбежал?
Парень замер в бурьяне, не понимая, почему этому человеку вдруг понадобился именно он.
— Вы в курсе, что его уже судили за похищение? — продолжил незнакомец, и Никита Денисович с Робертом не нашли, что ответить на такое заявление. — А? И что он с судимостью у вас здесь лазает зачем-то?.. Нет, это вы не потрудились выяснить?
— Вы что хотите сказать, что подозреваете Вадю? — ошеломлённым голосом уточнил пастор.
— Ха, его уже не подозревают, ему обвинение предъявить собираются! Где он сейчас вот? Испарился?
Плетнёв угрюмо стоял в зарослях, раздумывая, как ему лучше поступить. То, что судимость у него имелась, он, конечно, не сообщал адвентистам. Да они и не спрашивали. Но думать, что это он повинен в исчезновении сыновей пастора, было просто возмутительно!
— Обыщите здесь всё, — приказал бас, видимо, своим подручным, с которыми прибыл в дом Роберта. — На уши мне всё село поставьте. Этот Плетнёв не мог далеко скрыться. И «Газель» вон тоже в розыск объявите. Вдруг он угнал её, чтобы сбежать…
Теперь Вадиму меньше всего хотелось выходить из укрытия. И хотя он понимал, что это не совсем правильно и что надо поскорее разобраться в этом недоразумении, ноги повели его обратно к кладбищу.
Парень шёл и всё размышлял, как же ему поступить. С одной стороны, у следствия явно нет никаких доказательств его причастности. Более того, у него же имелось алиби, ведь он всю прошлую ночь провёл дома. С другой стороны, это алиби могли подтвердить только пьяницы-родители. Да и местные правоохранительные органы работали весьма топорно по таким вопросам. Уж кому, как не Вадиму, это было знать на собственной шкуре. И чем дальше он удалялся от дома пастора, тем увереннее себя чувствовал.
Небо над головой тем временем стремительно темнело. Вдобавок с севера наступали чёрные тучи, предвещая ночной дождь. Поэтому следовало поскорее придумать план отступления. Жаль, ни мобильника, ни денег у Плетнёва нет, а сумка с немногочисленными вещами осталась дома у пастора. Лишь топорик, который он продолжал сжимать в руке с момента его находки. Во всяком случае, находиться вблизи бывшего детского сада никак было нельзя, и Вадим решил вернуться на кладбище. Может, даже удастся догнать Власьева-младшего. Хотя тот уж наверняка был в своей «Газели» и собирался ехать за родителями и сёстрами. Конечно, стоит попытаться найти другой путь. Но с левой стороны кладбища подпирало непролазное болото, а справа плотная стена из зарослей крапивы и чертополоха. Так что иного выбора не было — пришлось лезть через дыру в заборе на погост.
В вечерней темноте здесь было по-особенному жутко. Тишина сменилась какими-то шорохами и треском. Тропинку практически не видно, поэтому Плетнёв то и дело натыкался на острые ограды и поросшие мхом каменные надгробия. У Кристиана хотя бы имелся фонарик на сотовом телефоне, а Вадим с топориком двигался фактически на ощупь. Поэтому когда он споткнулся и повалился на мраморный крест, это не вызвало особых удивлений. А вот приглушённый пиликающий звук откуда-то из недр кладбища заставил парня насторожиться. Кажется, это была мелодия какой-то популярной песни. Но откуда она в тёмное время на заброшенном погосте?