Галопом к столбу
Шрифт:
сподручнее было всех злодеев выявить и
переловить.
Понятно, догадался Лавровский. Долгорукову
совсем ни к чему обвинения в том, что в опекаемой
им Московской добровольной народной охране
свили гнездо террористы. А ведь это замечательно.
Заодно уж можно и администрацию бегового
общества от попрёков уберечь.
– Поводом для принятия решения об
установлении наблюдения послужило обращение
старшего члена общества
что сторож совсем не тот за кого себя выдает. Такое
обращение я вам напишу, - предложил Алексей.
– Но все эти бумаги не будут иметь силы без
соответствующих
резолюций
начальника
управления, - засомневался Степанов.
– А я не знаю,
как Муравьёв отнесётся ко всему этому.
– С ним я сам обо всём договорюсь, - заверил
Карасёв, вставая.
– Не прощаюсь. Надумал я сегодня
годы молодые вспомнить. Поэтому, вместе с Лёшей
и Сергеем Сергеевичем, сам во вспомогательный
поезд пойду.
– Вася, а кто такой Гераклитов, который в 1877
году сбежал из Пречистенской части? - спросил
Малинин.
– Не знаю, - пожал плечами Степанов, - Я в то
время в сыскном ещё не служил.
– А в картотеке твоей ничего о нём нет?
291
– В моей картотеке, Сергей, только блатные.
Политиками я никогда не интересовался. Теперь
вижу, что зря… И вообще, друзья, дайте мне
сосредоточиться. Вот-вот могут заявиться член
Московской судебной палаты и жандармы, которые
предварительное следствие по делу Курилова ведут.
Надо сообразить - о чём им докладывать, а о чём и
умолчать следует.
– Не будем вам мешать. Тем более и у самих
забот предостаточно, - сказал Лавровский.
– Сергей,
мы вполне успеем заглянуть в портерную на
Мясницкой.
Перехватив укоризненный взгляд Степанова,
он рассмеялся:
– Да не пьянства ради! У меня там встреча с
Серёжкой Емильянцевым из «Русских ведомостей»
назначена.
– Поехали, - согласился Малинин.
– А по дороге я тебе кое-что о Гераклитове
расскажу. Я о нём от Пастухова слышал.
Глава 24
Многоликий репортёр
Семён Гирин терпеливо ждал их у подъезда
сыскного управления. Судя по всему, время даром
он не терял, а общался с кучерами полицейского
начальства.
– Облава, значит?
– тихо спросил Гирин.
Будь-то не слыша его, Лавровский
распорядился:
292
– Сейчас на Мясницкую в Юшков
Потом на Брестский вокзал и езжай отдыхать.
– Какой отдых?!- возмутился извозчик.
– Когда
такое дело подвернулось - строчек на сто, не меньше
потянет.
– Вот воспитал, на свою голову, соперника, -
рассмеялся Алексей. - На что я теперь Пастухову
сдался, когда у него такой репортёр… Хорошо,
Семён. Только, прошу, не лезь чёрту на рога. Стой
на «бирже» у вокзала. Задержанных, всё равно, на
пассажирскую станцию доставлять будут. А разных
интересных подробностей я тебе, потом, подкину.
Гирин слегка шевельнул вожжами и жеребец
сразу пошёл полной рысью.
– Нет, не репортёром Семёну быть, а
наездником, - сказал Лавровский.
– Вот подарит нам
Ильюшин рысачка, запишем мы его на приз…
Ладно, размечтался я раньше времени… Так вот, о
Гераклитове. Пастухов в то время ещё репортёром в
«Современных известиях» служил. Он всё тогда
разведал. Только Долгоруков с него слово взял - в
газетах ничего не печатать…
… Фёдор Ермолаевич Гераклитов не смотря
на свой довольно молодой возраст успел доставить
российской полиции много хлопот.
Родился он в 1852 году в семье сельского
священника. Ещё учась в Саратовской духовной
семинарии, создал кружок из семинаристов и
гимназистов. Вначале сами читали недозволенную
литературу, потом стали распространять её среди
293
мастеровых и фабричных. Вскоре провинциальный
Саратов стал для Фёдора тесен и неинтересен. Он
перебрался в Москву, поступил в Петровскую
сельскохозяйственную и лесную академию.
Учёба Гераклитова интересовала мало. Да и
не было на неё время. Ведь вокруг столько ярких,
интересных людей - Вера Фигнер, Дмитрий Рогачёв,
Николай Паевский… До хрипоты спорил с ними
доказывая, что только с помощью социалистической
пропаганды можно разбудить и повести к
счастливому будущему многострадальный русский
народ. Вскоре Гераклитов стал своим человеком на
многих московских фабриках и заводах.
– Как говорит! - восхищались фабричные. -
Словно батюшка в церкви или аблокат Плевака!
Московская полиция вышла на след молодого
пропагандиста. Накануне ареста кто-то предупредил
его и он успел скрыться. Вернулся в Саратов, где
сразу же стал признанным главой всей
революционной молодёжи.
Полученный в Москве опыт пригодился.