Гамаль Абдель Насер
Шрифт:
Гамаль задумался… Он действительно отказывал себе во многом, к примеру, не имел возможности беспечно побродить по каирским улицам, посидеть за столиком в открытом кафе и поболтать со случайным прохожим…
Но это была лишь внешняя сторона его жизни, а журналистов интересовало другое: не жалеет ли Насер теперь, после поражения, о том, что связал в 1952 году свою судьбу с революцией?
— Нет, — ответил наконец Гамаль. — Я не жалею, что пожертвовал личной жизнью… Когда я вспоминаю эти пятнадцать лет, мне кажется, что мы смогли кое-что сделать… Революция дала возможность всем людям получить работу, в шесть раз увеличила наш национальный доход. У нас есть сейчас
В послевоенные дни египетский народ, как никогда раньше, почувствовал цену тем переменам, которые произошли в стране за послереволюционные годы. Массы народа пришли в движение, активизировалась политическая жизнь.
Насеру удалось нащупать пульс страны. Встречи с рабочими, феллахами, представителями интеллигенции подготовили его к решительным действиям. 30 марта 1968 года он провозгласил Манифест национальных действий. В своей речи, произнесенной в этот день, Насер потребовал усилить роль АСС как политической организации, объявил войну бюрократии, заявил о твердом намерении строить в стране социализм и призвал использовать все ресурсы ОАР для достижения одной цели — освобождения оккупированных территорий.
Теперь президент призывал египтян работать с полной отдачей сил для того, чтобы достичь победы. «У Насера только два глаза, — говорил он. — У него только двадцать четыре часа в сутки… Нас здесь тридцать миллионов. У каждого из нас по два глаза. Каждый из нас видит… Так давайте вместе бороться против эксплуатации… Мы сможем победить любого врага, если каждый будет чувствовать ответственность за себя, за свой дом, за своих детей…»
«Я хочу сказать вот что… Если мы живем в стране, где произошла революция, — продолжает Насер, — то нам обязательно должны противостоять контрреволюционеры… Что представляет собой контрреволюция? Союз феодалов с капиталистами. Союз империализма и реакции…»
«Первый шаг, который мы должны сделать, — это восстановить вооруженные силы. Второй — укрепить экономику. Суэцкий канал закрыт… Надо иными средствами добыть деньги, которые мы получали за его функционирование, — увеличением мощности тяжелой индустрии, созданной нами потом ж кровью в прошлые годы борьбы. Деньги — нервы войны. Как мы сможем воевать, если не окрепнем экономически?»
И снова, в который уже раз, объяснял Насер, что такое революция:
«Революция — выбор трудного пути. Мы не искали легких путей… В тот день, когда мы выберем легкий путь, мы перестанем быть революционерами. Легкий путь — это отказ от новых планов, желание жить так, как мы живем сегодня. Кто имеет работу — работает, а кто не нашел работы — не работает… Каждый свободен… И каждый за себя отвечает. Это легкий путь… Путь труден потому, что необходимо изменить общество и создать братство, основанное на достоинстве, свободе и социализме».
В Манифесте национальных действий подчеркивалась руководящая роль трудящихся во всех сферах деятельности и значимость профсоюзов. В этом документе указывалось на необходимость крепить единство народа и армии в говорилось о создании новой конституции, соответствующей уровню развития страны.
Таким образом, Манифест подтверждал идеи принятой еще до войны Хартии национальных действий. Однако они теперь увязывались с современными конкретными задачами, стоящими перед ОАР. В Манифесте, например, четко
После поражения в войне 1967 года споры вокруг этого термина вспыхнули с новой силой. Некоторые требовали вернуть прежним хозяевам национализированную собственность и обеспечить тем самым «национальное единство». Насер сразу же вскрыл классовую сущность тех, кто выступал с такими призывами. Эти требования исходили от реакционеров, выступавших с эксплуататорских позиций. В Манифесте прямо говорилось о том, что ведущая роль в «национальном единстве» должна принадлежать рабочему классу и осуществляться через политическую организацию — Арабский социалистический союз.
2 мая был проведен референдум, утвердивший Манифест. Затем последовали выборы в Национальный конгресс АСС, который 23 июня уже приступил к работе.
Насер был душой всех этих событий.
Летом 1968 года Насер почувствовал себя плохо: врачи констатировали — обострение диабета. По настоянию медиков он отправился на лечение в Советский Союз. Он удивлял лечащих врачей своей дисциплиной и волей. Когда ему запретили курить, он тотчас вытащил из кармана сигареты и зажигалку и подарил их переводчику. Но, как ни настаивали врачи на продолжении лечения, оставаться больше месяца за границей Насер не мог. Положение дел в стране требовало его личного присутствия.
С сентября 1968 года египетская артиллерия начала в ответ на провокации агрессора обстреливать через канал израильские позиции. Сооруженная врагом на восточном берегу Суэцкого канала укрепленная «линия Барлева» была сильно разрушена. Насер постоянно повторял, что египетский народ не одинок в своей борьбе: его поддерживают Советский Союз и другие страны социалистического содружества.
Однако оккупанты продолжали испытывать терпение египтян. В один из октябрьских дней 1968 года израильский крейсер «Элат» прорвался в бухту Порт-Саида. Один из египетских ракетных катеров получил приказ открыть огонь. Первой же ракетой «Элат» был потоплен…
Тогда израильтяне обстреляли города, расположенные вдоль Суэцкого канала. Запылал нефтезавод в Суэце. Насер отдал распоряжение об эвакуации мирного населения в глубинные районы ОАР.
Потопление «Элата» явилось первой победой египтян после июньской войны 1967 года. К тому же они убедились в эффективности советского оружия.
Однако в ноябре 1968 года начались студенческие волнения, явно инспирированные реакцией.
Насер выступил с речью на собрании Национального конгресса АСС и охарактеризовал студенческие волнения как «безответственные и контрреволюционные». Он призвал студентов укреплять национальное единство и предупредил, что правительство не потерпит беспорядков.
После выступления Насер возвратился домой. Он чувствовал себя очень плохо, ломило виски. Надев пижаму, Гамаль сел на стул и опустил ноги в таз с горячей водой и солью — старинное «средство от всех болезней», хорошо знакомое крестьянам в Бани-Муре. Затем включал транзистор. С точностью до минуты он знал, когда и на какой волне нужно ловить ту или иную станцию. Один за другим дикторы зачитывали сводки новостей. Париж, Лондон, Москва, Бейрут, Каир… Началась трансляция митинга, на котором он только что выступал. В комнату врывался рев многотысячной толпы: «Бир-рух би д-дам нефдик, я, Гамаль!» [20]
20
«Душой и кровью пожертвуем для тебя, Гамаль!»