Гамбит. Конь без масти
Шрифт:
– Так вот, – Атлас продолжил передачу опыта по запудриванию мозгов менее умелым из кровожадных убийц, но нетерпение – болезнь современности, и Хейз перебил его.
– Знаю ли я, как у тебя крыша поехала? – попытался предугадать он, а Норзер опять многозначительно цокнул языком и отрицательно потряс головой, растрепав слипшиеся патлы, лукаво улыбаясь.
– Хм, ты внимательный зритель, сейчас я расскажу тебе про этот фокус, – оскалился Атлас. – Ты видел самое начало, но так и не понял всей сути, – злорадствовал он и постучал пальцем по карте, брошенной перед Хейзом на стол.
– Кто-то наконец-то заговорил… – Хейз попросил напарника продолжить, оттирая лезвие своего ножа от крови, но желания слушать, постепенно убывало вместе со стираемыми с лезвия разводами, как и терпение в полупустой копилке Атласа. Успокоение от убийства шестерки Романо почти сошло на «нет», и новый приступ был не за горами.
– Был у меня один друг, – безжалостный киллер мечтательно закатил обсидиановые глаза, отражавшие грязно-оранжевый свет закопченной лампочки над столом, а затем перевел его на крестового Валета. – Вечно гонялся за чем-то неуловимым, шел в воду, не зная броду, строил из себя невесть что, бегал вокруг серьезных людей и лаял на них, как легавая шавка, вот только зубов у него отродясь не было. Дай кого-то укусить, так адвокаты в ответ так цапали, что не подкопаешься, – начал Атлас.
Видимо, до появления горы трупов за его спиной было еще далеко, и Хейз недовольно сложил руки на груди, вслушиваясь в историю.
– Решил он как-то замахнуться на серьезных парней. Но зубов-то у него, как не было, так и нет, а укусить-то страсть, как хочется. Подговорил он одного глупого лисенка повилять куцым хвостом, да тот и нанес ему слухов от непривитых сучек, наобещал с три короба. Мол, будет тебе и тело, и дело, и белка со свистком. Только не учел легавый пес, что ищет он не Формана или Гарсиа, а прожженных нордэмских типов, вроде нас с тобой, – повествовал Аидас, мутный взгляд которого во время рассказа заволакивался рябью интриги и одновременно просветлялся от параллелей с реальностью.
– И что же? – навострил уши Хейз. – Лис пообещал Моргану свидетеля, и матерый коп повелся на запах жареного? – быстро сложив два и два, Еж провел верные аналогии.
– Видит око, да зуб неймет, Эрик, – необычайно довольный, что кажущийся бред обрел для кого-то смысл без дополнительных разжевываний, Атлас продолжил рассказ из полуправды и недолжи, и сомнений в реальности событий ни у кого не осталось…
***
Морган боялся сделать лишний вдох в стенах своего офиса. Брось хоть кто-то из его сотрудников одно лишь опрометчивое слово, и весь их план полетит Форестеру под хвост, и показаний Ван Смут им не видать, как и ордера на арест Ларссонов и младшей Эванс. Закари, опасаясь лишних разговоров, просто напросто отключил рабочий, и хрен с ними с букмекерами, ставки на спорт того не стоят, когда сейчас они делают ставки на чьи-то жизни. Маркес отправила в мусорную корзину очередной стаканчик из-под кофе, количество которых за сегодня шло уже на второй десяток, и картонная тара не помещались в корзину за ее столом.
– Анна, успокойся, – отметив перевозбужденное состояние детектива, Морган велел ей собраться. Не хватало ему еще мандража сотрудников в самый ответственный момент.
– Сложно успокоиться, когда идешь против таких людей, Джон, – Фрэнк мял сигарету в руке.
Запрет на курение в участке частенько игнорировали, но у федералов не должно быть ни единого повода, тем более такого пустякового, чтобы дискредитировать департамент.
– Я в подрядке, – протараторила Маркес, путая слоги в английском.
– У нас все основания для ордера, завтра утром Ван Смут встретится с прокурором и подпишет показания, – Моргана никак не радовала туманная перспектива, где их план строился на одной только подписи Киры, но сейчас выбора у них не было.
Запрос на программу защиты дал им время и помещение Ван Смут под колпак состоится в день подписи ею показаний относительно местонахождения Адама Ларссона и Мии Эванс в ночь нападения на RedAtlas.
– Какая-то mierda, – опять путая языки, Маркес обхватила голову руками, зарываясь пальцами в волосы.
Моргану достаточно было знаний испанского, чтобы расслышать ругательство, и он одернул коллегу незамедлительно:
– Детектив Маркес! – Джон поправил очки, съехавшие с потной от нервоза переносицы, и сам заметил, что и его запас терпения на исходе.
Если уж комиссар полиции почти полностью находится во власти охватившего его мандража, то куда уж эмоциональной латинской женщине с гипертрофированным чувством ответственности перед долгом службы. И щадя больше свои профессиональные качества, чем чувства коллеги, Морган лишь холодно проговорил хриплым голосом:
– Мы взяли их за задницу, детектив. Отличная работа, – во что он сам уже не верил и не поверит, пока наручники не сомкнуться на запястьях Адама Ларссона и Амелии Эванс.
В начале коридора почему-то стало тише, и волна замолкающих голосов прокатилась по отделу в сторону комиссара и сопровождала вошедшего детектива со следами жуткого недосыпа на зеленоватом и опухшем лице. Уэст направился прямиком к кулеру и, наполнив бумажный стакан до краев, залпом осушил его, не замечая вопросительные взгляды коллег.
– Ну? – Фрэнк пнул Уэста по ноге, за что Морган был очень благодарен сержанту, ведь ему лягать подчиненных было не по статусу, как бы того не хотелось.
– Что ну, Фрэнк? – ссутулившийся и потрепанный Уэст взялся за второй стаканчик, наполнив его, как и предыдущий, с горкой.
– Ща всеку, – пробасил Закари и уже не дожидался, когда дело переедет к третьему стакану, слегка поторопил напарника.
Уэст же, вопреки ожиданиям напарника, наполнял третий стакан и лишь слегка отпил из него.
– Да я сама всеку, – Анна вскочила со стула, и Морган быстро перехватил девушку за шкирку, на удивление скоро заломив руки Маркес.
– Детектив Уэст! – держа разгневанную женщину, Моргану уже самому хотелось поправить профиль подчиненного, но проще и эффективнее было спустить Анну и Фрэнка с привязи, закрыв глаза на коллективный беспредел, именуемый товарищеским судом.
– А? – Уэст оторвал рот от бумажного стакана, к которому присосался, как задыхавшийся к кислородному баллону, и непонимающе посмотрел на комиссара и Анну с заломленными руками, что заставило его улыбнуться потрескавшимися от обезвоживания губами.