Гамбит. Конь без масти
Шрифт:
– Вы об ордере? – невзначай уточнил он и опять наливал воды в стакан. – Судья Диас все подписала, – Коннор вынул из внутреннего кармана сложенный в три, а то и больше, погибели ордер и бросил на стол перед Фрэнком, вливая воду в себя, как не в себя, и забив на каламбур, блаженно прикрывал глаза.
– Вот так бы сразу! – Фрэнк вцепился в бумажки, разворачивая и проверяя подпись судьи.
– Рано радуетесь, – Морган обменялся с помятым не меньше ордера Уэстом многозначительными взглядами, и тот стыдливо спрятал свой.
– Рано, комиссар. Скоро они будут на месте, – Уэст передал начальнику телефон с открытым диалогом из сообщений Лиаму и опять наполнил очередной стакан, прикидывая, насколько удобнее будет пить прямиком из кулера.
– Закари, Уэст, Маркес, приготовиться к задержанию, – скомандовал капитан личному составу. – Офицер Блейк! Объявите о неполадках в радиосигнале через диспетчера, и выезжайте на место, – отдав указание патрульному, который только удивленно посмотрел на него, Морган надеялся, что будет услышан тем, кому было адресовано сообщение.
Превращение
Карты гуляли по столу, а продолжения истории затерялось в шелесте засаленного с расслоившимися краями картона. Вперед-назад, из ладони в ладонь, и пятен от грима на картах в колоде уже поровну… Эванс вырисовывал на грязном столе кружева из дорожек, снова смазывая их в стопки, молча, задумчиво, по одному ему понятному сценарий, но нетерпением болезнь современности…
– И что с ним стало? – устало спросил Хейз, потеряв всякую надежду на быструю развязку, а Эванс мерзко и пронзительно хихикнул.
– Ох, мой друг, ты опять забегаешь вперед, а говоришь, что я вечно тороплюсь, – он подвел тупорылого напарника к какой-то только самому Норзеру понятной и доступной мысли и тут же оборвал ее, не рассказывая главного. Зритель уже заглотил наживку, и фокусник ждал.… Ждал, когда сможет явить превращение…
– Но как ты заметил, Валет не бьет Короля, – строчила-фрилансер выудил из колоды следующую карту и положил поверх Крестового Валета.
Король Червей вызвал у Атласа лишь ироничную улыбку, и то было максимумом его эмоционального диапазона на данном этапе представления. Самая слабая и бесполезная карта, как считал он, зря водрузившая на свою голову корону, но, видимо, Хейз считал иначе, раз хиленький Король бьет даже крестовую масть.
– Ради этого я приторможу, – с интересом ответил Еж, а про себя подумал: «А не слишком ли долго я бегу», но бежать его поток мыслей не перестал.
Скаканье мыслей Хейза, начинало утомлять Атласа, который всегда был последователен в своих действиях. Причина и следствие. Чистая закономерность и никакого хаоса, в отличие от действий Ежа. Хейзу всегда недоставало одного: он никогда не мог рассчитать последствия, а Атлас будто видел их прочерченными линиями на перепачканной кровью ладони, единением и борьбой противоположностей. Люди для него колода карт, в которой все одинаковые с одной стороны, где рубашка демонстрирует мнимое равенство, ровно, как и равенство перед законом, и обратной стороной каждой личности со своими прелестями и недостатками.
– Знал я другого парня… – опять интригующе припомнил Атлас, кивнув на карту с особо ярко выраженными кровавыми разводами. – Вечно хотел все контролировать. Думал, что мир вертится вокруг него.… Хотя… Может, так оно и было… – прикинул он, задумавшись.
– Догадываюсь, о ком ты, но продолжай, – смирившись, что, видимо, о кровавой резне, Хейз так и не узнает до самой старости, а терпение у него подходило к концу, и опять приготовился слушать.
– Он думал, что к нему не подойти ни сзади, ни спереди, – Эванс продолжил рассказ, вернувшись в эту реальность из своей собственной, и на этом месте Хейз уже точно понял, о ком пойдет разговор.
– Все и всегда контролировал, ни одного неверного шага, ни вперед, ни назад. Шел, как по указке, которой его папаша держал морковкой перед ослом. И где шел там и гадил. Нагадить он успел, везде, где только можно. Что ни шаг, то мина, что не попытка, то залет… – на этом месте Норзер неожиданно прервался и размял пальцы, сложив их замок над головой. – Мда, как бы ни старался несчастный, а удача вечно была не на его стороне… – усмехнулся он, деланно изображая сочувствие, а, возможно, сочувствие и было реальным.
Не всем уготована участь быть птицей, свободно расправляющей крылья. Иные знают лишь четко прочерченную прямую, вдоль которой им суждено идти. Это и не плохо и не хорошо. Это иначе. Иначе, чем Миа, иначе, чем Атлас, хотя и он умудрился влететь в наезженную колею. Не ему судить осла, идущего за морковкой как за наживкой. В конце пути у того хотя бы будет еда. Второго же по хронологии Кельта может ждать только престиж, и, возможно, волей судьбы, он не останется развеянным горьким пеплом. Знать свое место в этом мире и четко следовать плану иная, отличная от их, крайность, и быть может, познай они ее ранее, выбрали иной жизненный путь.
– Вроде бы все правильно сделал, а все равно по уши в дерьме, – Атлас с таким удовольствием рассказывал историю, что создавалось впечатление, будто он был не просто знающим о событиях человеком, а непосредственным ее участником.
Это не могло не увлекать. Харизматичный псих притягивал и отталкивал некой поддельной и одновременно настоящей искренностью, его восхищением и возмущением поступков выдуманных людей, которым так или иначе, скорее иначе, все равно найдется аналог в этой, а не придуманной Норзером реальности. Хейз не заметил, как сам попался на крючок под названием «откуда за мной эта гора трупов» и увлекся миром из того, что было и того, что не было, глубже заглатывая наживку в ожидании превращения. Теперь ему хотелось узнать концовку, престиж всего фокуса, и плевать, насколько правдив или лжив был этот рассказ. Вот только Атлас отлично различал полутона, в отличие от жертв Хейза, всякий раз слушавших новую историю с одинаковой мрачной концовкой.
– И где же наш Ледяной Принц прокололся? – участливо поинтересовался Хейз.
Личности героев для змееныша не были загадкой, а их истории были ему очень знакомы. Характеры, психотипы, предвосхищение поступков. Норзер умудрился склеить все эти разрозненные куски головоломки в единую связную картину, что только подогревало интерес публики, в данном случае Хейза.
– Ты о ком? – удивился Атлас, искоса глядя на собеседника. – Я тебе об одном своем знакомом рассказываю, а ты будто сам его знаешь, – он низко наклонился над столом и посмотрел собеседнику в глаза.